― Люди злы и жестоки, ― его пальцы сильнее сжали мою руку. ― К несчастью, я лично знаком с одним… Живет в соседнем доме. Он всегда недолюбливал Эйнштейна, и я не знаю, почему. То ли просто питал ненависть к животным, то ли мой пес ему что-то сделал.
― Эйнштейн был хорошей собакой. Он не мог никому причинить вред.
― Он любил тебя, ― прошептал Влад с улыбкой.
Уголки моих дрожащих губ приподнялись.
― И я его любила, ― сказала я.
― Мне будет не хватать его, ― а затем случилось то, чего я не ожидала. Влад зарыдал, но слез не было. Он просто тихо постанывал и пальцами свободной руки сжимал переносицу от боли. ― Чертовы люди! ― крикнул он, и я вздрогнула. ― Что вам сделал мой пес?! Почему из-за каких-то уродов должны страдать невинные?!
Влад сгорбился и выдернул свою вторую руку из моей и закрыл ими лицо. Мой мир стремительно рушился, я не могла смотреть на его боль. Меня накрыло огромной волной вязкой тьмы, в которой я бесследно тонула.
Я пододвинулась ближе к нему и обняла его, уткнувшись носом ему в плечо. Я плакала, он тоже. Какая ужасная ирония, потому что этот бесспорно печальный момент сблизил нас, как никогда. Я разделила с ним его боль. Теперь нас объединяла не только дружба.
О боже, я была влюблена его. Я любила Влада всей душой и сердцем. Я плакала не только потому, что мне было жаль Эйнштейна. Я плакала, потому что Влад страдал, и для меня не было ничего ужаснее, чем смотреть на его исказившееся от боли лицо и слушать громкие хриплые стоны.
Мы попали в ад, но я собиралась выбраться оттуда и вытащить с собой Влада. Я не позволю ему сходить с ума в одиночестве. Я буду с ним. Я помогу ему справиться, как он помог мне.
***
Когда мы успокоились, Влад стал рассказывать мне забавные истории, которые случались с ним и Эйнштейном. Я удивилась, потому что их было очень много. Он улыбался, когда делился со мной светлыми воспоминаниями.
― Кажется, мы поменялись ролями, ― с грустной усмешкой сказал Влад, когда мы покидали детскую площадку. Мы просидели здесь битых два часа, и все говорили, говорили, говорили… ― Сегодня ты выступала в роли моего утешителя и психолога.
Я улыбнулась.
― Друзья должны помогать друг другу, ― я пожала плечами и застучала зубами.
― Замерзла? ― встревожился Влад.
― Да все нормально.
На самом деле я дико замерла и удивляюсь, почему Влад не трясется так же, как я.
― Где ты живешь? ― спросил он.
Мы столько дружим и даже знаем домашние адреса друг друга.
― На Песочной 12, ― ответила я.
― Мой дом ближе, ― Влад поднес руки ко рту и стал согревать их своим дыханием. Через секунду я сделала то же самое. ― Можем пойти ко мне и согреться?
Несмотря на дикий голод, я почувствовала жар на лице.
― Ладно, ― надеюсь, он не понял, что его предложение смутило меня.
Мы ехали на автобусе полчаса. Я не любила общественный транспорт, особенно, в час-пик. Нам не повезло. Мы с Владом оказались прижатыми людьми к окнам автобуса. Их было так много, что я начинала задыхаться от тесноты. Мне пятьсот тысяч раз отдавили ногу, а еще кто-то чихнул мне в волосы. Я думала, что не выдержу, и мое терпение лопнет. Но всего несколько слов от Влада: «Мы выходим на следующей остановке» спасли меня от отчаяния.
Когда я выбралась из автобуса, то стала жадно хватать воздух ртом. Влад грустно посмеивался надо мной.
― Еще чуть-чуть, и я бы точно задохнулась, ― пробормотала я в свое оправдание.
― Ты просто не привыкла.
― Я больше никогда не сяду в автобус.
Влад усмехнулся и раздвинул губы, собираясь что-то сказать. Но так ничего и не услышала.
― Ты чего? ― спросила я.
Влад громко сглотнул и покачал головой.
― Хотел сказать: «Эйнштейн, домой»…
Я пожалела о том, что спросила.
― Мне нужно сориентироваться. Опиши мне, что справа, а что слева, ― попросил Влад.
― Эээ, ― я посмотрела по сторонам. ― Справа жилой кирпичный дом с продовольственным магазином, ― я прищурилась, ― «Наташа». Слева дорога.
― Нам нужно во дворы, ― сказал Влад и пошел направо, «щупая» тростью местность перед собой. ― Без Эйнштейна я как без глаз, ― невесело ухмыльнулся он и нахмурился, прочистив горло.
Спустя минуту Влад спросил:
― Мы идем к дому 23?
Я посмотрела вперед, на пятиэтажное старое здание с большими ветвистыми трещинами, и прищурилась.
― Да.
Он кивнул и больше не говорил.
Когда мы подошли к подъезду, Влад достал ключи из левого кармана и поднес с домофону.
― Блин! ― прошипел он, когда они выпали из его руки.
Он стал наклоняться, но я опередила его и подняла ключи с холодного асфальта.
― Держи, ― я протянула ему их.
― Спасибо, ― поджав губы, поблагодарил Влад и открыл дверь.
Мы оказались в темном подъезде, где пахло сыростью. Лифта здесь, конечно же, не было. Влад чувствовал себя увереннее, но когда поднимался на третий этаж, споткнулся, и если бы я вовремя не подхватила его, то он упал бы.
― Осторожно, ― мягко сказала я.
Влад нахмурился и выпрямился. Ему было непривычно без своего пса.
― Ты живешь на пятом этаже? ― спросила я с отдышкой.
Влад кивнул, держась за деревянные перила.
― Ужас, ― выдохнула я.
Наконец, мы поднялись. Влад подошел к левой крайней черной двери с кожаной обивкой.
― Твоя мама не будет против гостей? ― неуверенно уточнила я.
― Она работает, ― ответил Влад, стоя ко мне спиной.
Влад целую минуту возился с замком и, наконец, открыл дверь. Он повернулся ко мне боком и широким жестом руки указал внутрь квартиры.
― Добро пожаловать в мою скромную обитель, ― пробормотал он. ― Проходи.
Я сделала несколько неуверенных шагов вперед и переступила порог, оказавшись в темной прихожей. Влад зашел следом за мной, и я слабо вздрогнула, когда захлопнулась дверь.
― Прости, ― сказал Влад, и в следующую секунду загорелся свет.
Я сняла курку и полусапожки. Влад прошел вперед и кивком позвал меня за собой. Мы прошли по небольшому коридорчику и оказались в гостиной: огромной, с небольшим наличием старой мебели; единственный источник света ― красивая хрустальная люстра, висящая в центре над круглым столом. Темные обои и есть картины ― портреты великих полководцев, имена которых я не знала, но если они нарисованы, значит, они все-таки великие. Классическая квартира сталинских времен. Сразу бросилось в глаза, что ремонт здесь не делали очень давно. В углах я увидела большие картонные коробки. Неужели, Влад еще не до конца распаковался?
― Здесь уютно, ― сказала я, скромно встав под высокой аркой.
Я не кривила душой. Интерьер и обстановка напоминала мне квартиру, где жила моя бабушка Вера ― папина мама. Она умерла, когда мне было восемь, но я помнила, как приезжала к ней в гости.
― Может, чаю? ― спросил Влад.
― Ммм, нет, спасибо, ― улыбнулась я.
Влад угрюмо цокнул, прошел через гостиную и скрылся за дверью. Здесь он двигался уверенно, словно не был слепым.
― Иди сюда, ― крикнул он мне.
Я пришла к нему на кухню. Он взял с газовой плиты чайник и подошел к раковине. Включил воду.
― Иногда мне кажется, что ты видишь, ― призналась я.
Я не видела лица Влада, так как он стоял ко мне спиной, но почувствовала, что он улыбнулся.
― За столько лет привыкаешь, ― ответил он спокойно.
Влад поставил чайник на плиту и вышел из кухни.
― Пойдем в мою комнату, ― сказал он мне.
Она находилась за дверью через гостиную прямо напротив кухни. Ого, эта квартира действительно огромная!
У Влада была просторная комната с высоким потолком, одним узким окном, зашторенным темными плотными занавесками. В дальнем правом углу стояла двуспальная кровать с высоким деревянным изголовьем и пышным одеялом, которая так и манила запрыгнуть на нее. Почти всю левую стену занимали стеллажи с книгами. У него была собственная библиотека! Компьютерный стол, на котором ничего не лежало, шкаф, зеркало, покрытое толстым слоем пыли, так как у владельца комнаты не было возможности смотреться в него, и старое кресло-качалка у окна с аккуратно сложенным шерстяным пледом болотного оттенка.