― Тебе нужно домой, Влад, ― готова была умолять я.
― Мне нужно быть с тобой, ― он наклонил голову вперед и уткнулся лбом в мою щеку. Что с ним происходит? Почему он ведет себя так странно? Мне нужны были ответы. Снова. Что-то происходило, и я ненавидела не знать, что именно. ― Только сегодня, Алина. А завтра я начну лечиться, ― он перешел на шепот. ― Завтра я буду лечиться, ― повторил он.
Я обняла его за плечи, теснее прижимая к себе. Мою душу сковала необъятная тревога.
Мы прогуливались по городу и молчали. Время от времени Влад вздрагивал, будто от боли, и останавливался, но через секунду шел дальше. Я больше не пыталась спросить, что с ним, так как поняла, что он мне не ответит, даже если знает причину своего ухудшенного самочувствия. Но и оставлять это я не собиралась.
― На небе есть луна? ― спросил меня Влад.
Он спрашивал меня об этом каждый раз, когда мы гуляли по вечерам.
― Да, ― ответила я.
― Опиши мне ее, ― попросил он.
Я перевела взгляд к нему.
― Она большая, красивая и белоснежная. А вокруг нее полно ярких звезд. Они как бриллианты, рассыпаны повсюду. На это можно смотреть вечность.
Губы Влада дрогнули в улыбке.
― А солнце? Как ты думаешь, оно будет завтра?
― Не знаю, ― я пожала плечами.
― Его давно не было. Я хочу, чтобы оно светило. Всегда. А ты?
― И я. Я соскучилась по его теплу. По летнему солнцу. Мне не хватает этого.
Мы снова молчали, просто шли, держась за руку.
― Ты же знаешь, что я люблю тебя? ― спросил Влад.
Я кинула в его сторону обеспокоенный взгляд.
― Конечно. Я знаю это.
― Хорошо. Никогда не забывай. Не забывай, кто ты есть, и больше никогда не пытайся стать другой. Запомни, ты прекрасна такая, какая есть. Это и делает тебя удивительной, не похожей на остальных, потому что все люди носят маски, ― Влад крепче сжал мою ладонь. ― Я люблю тебя по-настоящему. Это не какая-нибудь подростковая влюбленность.
― И я, ― дрожа, кивнула я.
Почему он так говорит? Нет, я была безумно рада слышать это. Я счастлива каждый раз, когда он говорит, что любит. Но сейчас его голос звучал по-другому, не так, как обычно, и меня это настораживало еще сильнее.
― Знаешь, я не понимаю, что происходит, ― сказала я откровенно.
― Все хорошо, ― отозвался Влад. ― Все будет хорошо. У тебя все будет хорошо.
― У нас, ― поправила я.
Он промолчал.
В восемь мне позвонил папа и сказал, что дома меня ждет сюрприз. Еще он послал за мной Павла к дому Влада, так как мы уже были там.
― Обязательно послушай диск, ― напомнил Влад.
― Да. Там много песен?
Он улыбнулся одним уголком губ.
― Достаточно. Тебе надолго хватит.
― Когда-нибудь мы должны послушать их вместе. А еще я тоже запишу на диск свои любимые песни и дам тебе, ладно?
― Ладно.
Через десять минут машина остановилась у подъезда. Приехал Павел.
― Завтра не приходи в школу, ― сказала я Владу.
― Не приду, ― кивнул он.
Я поджала губы и на прощание обняла его.
― С днем рождения, ― прошептал Влад и отпустил меня. ― Пока.
― Я позвоню тебе завтра после уроков.
Он не ответил, поднял руку и неуклюже махнул мне. Я залезла в машину, и она тронулась с места. Я смотрела на Влада до тех пор, пока мы не выехали со двора.
***
Я даже представить себе не могла, КАКОЙ сюрприз ждет меня дома.
Мама.
Когда я увидела ее, все внутри меня застыло. Я превратилась в сгусток смешанных ощущений.
― С днем рождения, Алина, ― певуче произнесла она, встретив меня с ослепительной улыбкой.
Что? Как? Когда?
Я блокировала свой внутренний голос и расплакалась от счастья. Я побежала к маме и кинулась в ее объятия. Не нужно было никаких слов, чтобы выразить, как сильно я скучала, и как она скучала по мне.
Мы обнимались, наверно, целую вечность. Когда я выплакала годовой запас слез, то заметила, что у мамы просто огромный живот.
― Через три месяца у тебя появится братик, ― с любовью сказала она и накрыла живот рукой.
И я обрадовалась сильнее.
Мы проговорили с мамой весь оставшийся вечер. Я не хотела с ней расставаться, и на ночь она осталась у нас, хотя остановилась в гостинице.
Перед сном я достала диск, подаренный Владом, вставила его в ноутбук и скинула все песни на него.
Я не смогла послушать их сегодня, так как просто валилась с ног, но завтра обязательно собиралась сделать это.
Глава семнадцатая
Мы прогуливались по городу, и мама ела сочный пирог с картошкой и мясом, который купила в кулинарии.
― Я соскучилась по России! ― воскликнула она и надкусила пирог. ― И по здешней еде. Это такая превосходная еда, Алина! Ты просто не представляешь.
Я рассмеялась.
― В Нью-Йорке все по-другому, ― продолжила она, ― хотя есть много разных вкусностей. Ох, я стала так много есть…
― Ты питаешься за двоих, ― сказала я. ― Не забывай.
― Да, ― хихикнула мама и вытерла салфеткой, которую достала из сумочки, уголки рта. ― Чувствую, малыш родится крепким.
― Майкл, наверно, сошел с ума от счастья.
― Да, ― мама грустно улыбнулась и посмотрела на меня. ― Наверно, ты расстроена, что будет мальчик.
Я пожала плечами.
― Нет. Это здорово. Думаю, я бы не хотела младшую сестру.
Улыбка мамы стала теплой, и она обняла меня. От одного прикосновения я почувствовала себя счастливой.
― Ты так изменилась, Алина, ― сказала она. ― Я не узнаю тебя.
Я усмехнулась.
― Люди взрослеют и меняются.
― Может, ты просто влюбилась, а? ― тон ее голоса стал игривым, и я не могла не рассмеяться. ― Посмотри-ка, покраснела! Точно, влюбилась! Рассказывай, кто он?
― Перестань, мам, ― я покраснела и опустила голову.
― Что перестань? Рассказывай, кто твой мальчик?
И я рассказала ей о Владе. Мама была так же ошарашена тем, что я дружу со слепым, как и папа.
― Это… смело, ― в итоге, сказала она.
― Смело? ― я выгнула бровь и взглянула на нее.
С лица мамы ушла безмятежность, оно стало серьезным. Я давно не видела ее такой, с учетом того, что мы видимся один-три раза в год.
― Не каждый сумеет… общаться с тем, кто не может видеть, Алина, ― пояснила она мягко.
― Да. Папа примерно то же самое говорил. Но мне легко с ним общаться, ― я вздохнула, нагнулась к сугробу и сжала в руке горстку снега. ― Влад хороший. И, знаешь, он помог мне, ― я никому еще не говорила о том, через что Влад прошел вместе со мной, но мне захотелось поделиться с этим мамой. Я не сомневалась, что она поймет меня. Все-таки, женщины мыслят на одной волне, и им не надо объяснять все так доходчиво, как мужчинам. ― Было время, когда я думала, что свихнусь, ― я невесело усмехнулась и сжала в руке тающий комок снега. Кожу жгло от холода, но я терпела. ― Я потеряла лучшую подругу, и вообще, почти всех, с кем дружила столько времени…
― Марину? ― удивленно перебила меня мама. ― Вы больше не общаетесь? Но вы же так дружили!
― Ей нравился Максим, ― стала пояснять я. Мама знала его и всех, с кем я была в компании. ― А ему нравилась я, и он, вроде как, тоже мне нравился… В общем, все это очень запутано. Однажды мы поругались, а потом я увидела Максима и Марину вместе, ― я поморщилась, так как вспоминать об этом было неприятно, хоть и не доставляло боли. ― Тогда Марина сказала о том, что чувствует к Максиму, и нашей дружбе пришел конец.
― Мне так жаль, милая, ― мама ободряюще похлопала меня по плечу. ― Женская дружба ― эта коварная и очень опасная вещь.
― Тоже думаешь, что ее не бывает? ― я закатила глаза с улыбкой.
― Нет. Она есть, но встречается очень редко, ― она вздохнула. ― И что этот Влад?
― Он помог мне, ― я опустила глаза вниз. ― Оказался рядом, когда мне нужна была поддержка. Знаешь, мам, он удивительный. Правда. Я думаю, в мире больше нет таких людей, как он, и никогда не будет.