Со слезами на глазах отец и мать мальчика следили сквозь полупрозрачную обшивку корабля за последними минутами жизни родной планеты.
— Уходите, — донёсся до них жалкий, всхлипывающий вздох, — уходите…
Мальчик заставил себя не слушать: это уже было не напутствие и не предупреждение, а разрушительная агония.
Через пару минут от Лоо осталась лишь кучка бесформенных обломков, которые впоследствии станут астероидами, космической пылью или спутниками других небесных тел.
— Куда нам теперь? — дрожа всем телом, спросила Хранительница, приближаясь к мужу.
— В «Повествовании» было сказано, что Валла наиболее походит на Лоо. Может, теперь Великая Мать Валла стала сильнее и сумеет защитить нас и нашего сына? Ты как думаешь?
— Я полечу, куда ты решишь, — покорно отозвалась Хранительница.
Глава 4. Мальчик с Лоо
В то пасмурное осеннее утро Сергею Владимировичу Маркову не просто ничего не хотелось делать. Хуже того, за что бы он ни брался, у него всё валилось из рук.
Обругав неприличным словом застопорившийся на середине научный проект и одновременно собственное неумение обращаться с новыми моделями компьютеров, Сергей Владимирович вышел из квартиры и нанял через переговорник такси до пригородной полосы.
Он надеялся, что проветрится часок на свежем воздухе, придёт в себя, а потом можно будет опять бросаться в атаку на «корявый» софт, сумевший всего за полчаса довести его до белого каления.
Добравшись до лесопосадки, профессор расплатился с таксистом и, удовлетворённый, ступил на шуршащий оранжево-золотой ковёр из опавших листьев.
Через некоторое время мужчина ушёл в весьма далёкие от науки размышления, любуясь красотой осеннего леса. Тогда-то грохот взрыва, разнесшегося, казалось, вдоль и поперёк всех его нервов, заставил Маркова вздрогнуть и замереть на месте с колотящимся сердцем.
С минуту, наверное, профессор пытался сообразить, что случилось. Наконец, он решил пойти в ту сторону, откуда раздался взрыв, и посмотреть, в чём дело.
Вскоре профессор выбрался на широкую поляну. Точнее, на то, что стало поляной, после того, как взрывной волной из земли вырвало с корнями деревья в радиусе около двух сотен метров. Стволы вповалку лежали на сухой траве и медленно двигались один за другим, выстраиваясь в некий непонятный узор.
У Маркова глаза на лоб полезли при виде этой картины. Однако не успел он удивиться такому зрелищу, как среди вывороченных деревьев увидел серебристую обшивку аппарата, похожего на застывший шар ртути. А чуть подальше — другой такой же шар, от которого вверх столбами поднимался едкий дым.
— Что за… — начал было профессор и подавился словами.
От первого аппарата отделилась миниатюрная фигурка в зелёном костюме странного покроя и в ярко-голубой шапочке на голове. Перепрыгивая через поваленные стволы, человечек торопливо бежал по направлению ко второму шару.
Маркова пронзила ужасная догадка: скорее всего, он стал свидетелем катастрофы космических кораблей. С другой стороны, Сергей Владимирович часто смотрел новости в глобальной сети, и он не мог припомнить, чтобы хоть один земной аппарат имел столь необычную форму и размеры. Однако сейчас важно было то, что во втором корабле наверняка находились люди, и они нуждались в помощи.
Не раздумывая больше, профессор двинулся через поляну, не обращая внимания на стволы деревьев, постепенно образовывавшие на земле фигуру, похожую на закрученную вправо спираль.
«Чертовщина какая-то», — мелькнуло в сознании Маркова, и тут же он снова отбросил эти мысли: «Не время думать об этом. Потом разберусь».
Рассудив так, профессор приблизился вплотную к серебристому шару, из которого валил дым.
Фигурка в зелёном возле аппарата оказалась десятилетним мальчиком. Судорожно царапая ногтями обшивку, ребёнок пытался открыть люк, который заклинило при посадке, и помочь выбраться двум взрослым, чьи фигуры смутно виднелись сквозь полупрозрачные стенки аппарата.
«Чудная конструкция», — ещё раз отметил про себя профессор.
В то же мгновение мальчик вздрогнул, перестал царапать обшивку и оглянулся. Сергею Владимировичу подобное показалось довольно пугающим: ребёнок явно отреагировал не на звук его шагов, а на присутствие мыслей. К тому же при первом же взгляде на мальчика профессора глубоко поразила его внешность.
И дело было даже не в необычном цвете радужной оболочки, а в том, что в глазах ребёнка застыла некая холодная пустота. Однако сквозь это видимое спокойствие на поверхность короткими вспышками пробивались паника, ужас, боль, но их почти невозможно было отследить, если не наблюдать за мальчиком внимательно. Профессору стало страшно. Он не мог понять, откуда в десятилетнем ребёнке такие железная сила воли и умение казаться совершенно бесстрастным, когда в душе его на самом деле — хаос?