За свою долгую службу он повидал немало, но то, что сейчас лежало в старательской телеге…
— Может, его задрал медведь? — предположил доктор, с профессиональным интересом глядя на искалеченные останки.
— Мы тоже поначалу так подумали, — кивнул Морган. — Только вот среди парней был опытный охотник, и он поклялся, что это кто угодно, но только не медведь…
— Он поклялся… — передразнил шериф. — Много вы понимаете в таких вещах… Фрэнк, что скажешь?
Прикрыв лицо платком, доктор внимательно рассматривал труп.
— Кажется, я его знаю!
— Кого знаешь? — не понял Макнейли.
— Погибшего! — доктор нервно поправил очки. — Смотрите, ведь лицо почти не пострадало…
— Ну да… — буркнул шериф, недовольно косясь на синюю бородатую физиономию. — И кого же ты, Фрэнк, в нем признал, черт тебя побери? Я знаю в городе каждую собаку, но этот мужик мне почему-то незнаком. А ты вот так с ходу заявляешь, что узнаешь его…
— Это бродяга, — закончив осмотр трупа, доктор тщательно протирал платком очки. — Несколько дней назад крутился у салуна Бена Флэтчера. Приставал к прохожим, чтобы купили ему выпить. Братья Каванах здорово его отделали, и мне пришлось зашивать бедолаге голову. Вот смотри, эти швы я наложил всего пару дней назад.
— Значит, не местный, — с облегчением вздохнул Макнейли. — Нужно поскорее закопать его на заброшенном индейском кладбище, пока никто ничего не узнал. А ты, Морган, если распустишь язык, вылетишь из моего города в двадцать четыре часа, как пушечное ядро из мортиры. Это я тебе клятвенно обещаю. Более того, перед этим я хорошенько пересчитаю остатки твоих гнилых зубов…
— Не беспокойтесь, шериф, — гнусно осклабился старатель, — я буду нем, как рыба.
— Возьми себе напарника, но не из болтливых, — распорядился Макнейли, когда растерзанный труп снова накрыли, — и займись этим прямо сейчас. Я бы, конечно, предпочел все провернуть ночью, но уж слишком сильный запах, да и мухи эти… кто-то точно заметит. Мальчишка, кажется, что-то заподозрил… Ну да черт с ним… Все, исполняй!
— Будет сделано, шериф! — Морган дурашливо отдал честь, и через несколько минут натужно скрипящая телега уже выезжала с гостиничного двора.
— И что ты обо всем этом думаешь, Фрэнк? — шериф стянул с шеи красный платок и, поморщившись, протер мокрый затылок.
— Ты сильно удивишься, Чед… — доктор снова надел очки и теперь подслеповато щурился, разглядывая предзакатное солнце, медленно погружающееся в верхушки густых елей, растущих на заднем дворе.
— Да ладно, чего уж там, говори… — улыбнулся Макнейли. — Мы ведь с тобой всякое видали…
— Но не такое…
— Что ты имеешь в виду, Фрэнки, дружище? Проблема, как мне кажется, не стоит и выеденного яйца. Через пару часов она будет покоиться на глубине шести футов, и никто никогда о ней больше не вспомнит…
— Боюсь, это только начало, — доктор скорбно поджал тонкие губы.
— Что-то я тебя не совсем понимаю, Фрэнк.
— То был не зверь, Чед. То был человек…
Все последующие дни у шерифа никак не шел из головы последний разговор с доктором. Чувство тревоги все усиливалось, но, вопреки мрачным ожиданиям, ничего не происходило. Да и как Фрэнк смог определить, что бродягу разорвал на куски именно человек? Никаких вразумительных объяснений док шерифу не дал, поэтому следовало внести в этот вопрос дополнительную ясность.
Наконец, решившись на серьезный разговор, Макнейли направился к Фрэнку, хотя вся эта ситуация ему сильно не нравилась. Доктор, как ни странно, оказался дома, а не на выезде в соседний город, где своего врача не было и куда Фрэнка звали чуть ли не каждый день.
— Эй, Фрэнки! — остановившись у открытого окна, громко прокричал Макнейли, сворачивая самокрутку.
— Привет человеку закона! — улыбнулся вышедший на крыльцо доктор.
— Так что там с этим трупом? — шериф чиркнул о каблук сапога длинную спичку.
— Каким трупом? — удивленно переспросил доктор, задумчиво разглядывая пыльные вихри перед крыльцом.
— Того бродяги!
— Ах, вот ты о чем…
— У меня все никак не идет из головы вся эта история.
— У меня тоже… — нехотя признался док.