— Какого… — Карел нервно дернул часто заедающий предохранитель.
На облицованных мрамором стенах стремительно таяла изморозь. Горячая волна, исходящая от непонятного существа, легонько толкнула в грудь. Автомат выпал из разжавшихся пальцев. Окружающий мир опрокинулся, затягиваясь в черный провал капюшона, надвинутого на глаза монстра. Карел попытался вцепиться непослушными руками в обледеневшие рельсы, но все тщетно — неутомимая сила тащила его будто тряпичную куклу в жуткий черный провал.
Неожиданно все прекратилось.
Теперь он видел себя откуда-то сверху, будто воспарил под низкие своды угрюмой уродливой станции. Карел знал, что его скрючившееся от невыносимой боли тело лежит сейчас на путях где-то справа.
Это, в конечном счете, спасло ему жизнь.
Их было больше десятка. Короткие штурмовые автоматы, замотанные черными тряпками лица, темно-серые бушлаты, высокие шнурованные армейские ботинки. На руках повязки с изображением оскалившегося черепа. Рейдеры. Они медленно обходили лежащих без сознания людей, стреляя в голову мужчинам и старухам. На молодых женщин надевали металлические ошейники, а детей, словно они не живые существа, а мешки с песком, грубо волокли к центру платформы и там сковывали одной длинной цепью. Высокий незнакомец в надвинутом на лицо капюшоне тоже был здесь, спокойно ожидая в стороне, пока люди с оружием проделают свою обычную работу. Когда отбор был закончен, незнакомец медленно подошел к каждой женщине и к каждому ребенку, касаясь лежащего рукой. Странное оцепенение мгновенно проходило, люди начинали шевелиться. Дико закричала молоденькая девушка, тут же получив тяжелым ботинком в живот. Грубыми пинками и ударами прикладов рейдеры заставили пленных выстроиться посередине станции, после чего погнали в левый туннель, ведущий к Центральному Рынку. С тупым безразличием Карел наблюдал, как Данька, скованный цепью с другими детьми, удаляется от него, растворяясь в темноте бесконечного туннеля. Происходящее напоминало сон. Да это и был, скорее всего, сон. Иначе как бы он мог одновременно находиться сразу в двух местах: лежать на путях за платформой и парить под ее низкими закопченными сводами? Нужно только проснуться, и все будет как прежде. Он снова начнет читать сыну книгу, а потом они все вместе продолжат путь туда, где не нужно ничего бояться. Но даже во сне он понимал: такого места не существует. Перед глазами снова горела странная маленькая фотография, с которой бесстрастно взирали обуглившиеся человеческие черепа.
Из глубоко запавших глазниц веяло испепеляющим сердце холодом безнадежной тоски…
Когда на город посыпались бомбы, стоял теплый солнечный вторник. Карел ехал с беременной женой в Пятый специализированный городской клинический родильный дом, расположенный на улице Малиновского в районе станции Южный Вокзал. Больница считалась лучшей в городе. Они познакомились в Праге, оказавшись в одной туристической группе из Харькова. Карел решил посмотреть на родину предков и нежданно-негаданно обрел любовь. Жанна работала детским врачом. Карел недавно окончил Харьковскую государственную академию культуры, играя в малоизвестной харьковской рок-группе. Они поженились, когда выяснилось, что Жанна беременна. Родители Жанны купили молодоженам трехкомнатную квартиру в центре города, жизнь понемногу налаживалась.
Когда в поезде метрополитена неожиданно погас свет, а после состав резко остановился, все решили, что отключилась подача электроэнергии. Никто особо не паниковал, многие знали о нескольких случаях подобных сбоев, происходивших в Московском метрополитене. Двери вагонов были открыты, и люди, подсвечивая дорогу мобильными телефонами, стали выбираться из туннеля. А потом туннель содрогнулся, выгнувшись, словно готовящаяся к броску змея, и земля неожиданно ушла из-под ног. Вагоны пришли в движение, размазывая об обвитые кабелем тюбинги кричавших от ужаса людей. Нет, электричество так и не вернулось, контактный рельс был мертв. С поездом словно играл гигантский разгневанный ребенок, яростно терзающий надоевшую игрушку. Карелу с Жанной повезло, они успели добраться до платформы Проспекта Гагарина. Все последующее происходило как в горячечном бреду: истошно орущие солдаты, подвывающая обезумевшая толпа, новые толчки, проступающая на платье жены кровь. Выкидыш. Еще не начавшаяся оборванная жизнь.
Проспект Гагарина приютил чудом спасшихся молодоженов на долгие десять лет. Десять лет бесконечного кошмара. Десять лет исступленной борьбы за существование.