— Вспышка… — пробормотал старый адмирал, чувствуя себя и впрямь очень старым — хватит. Последняя гастроль. У любого человека есть предел прочности. Зато после сегодняшнего дня никто не посмеет сказать, что он прожил жизнь зря…
В контейнере, где была установлена система связи, толпились офицеры — помимо дежурных и начальника смены здесь были и несколько офицеров из отдыхающих смен. Связь вывели на динамики — и сейчас динамики грохотали пульсирующим ритмом автоматных очередей, прерываемым глухими разрывами гранат…
— Тише! — войдя в вагончик, адмирал повысил голос — уберите это с динамиков, здесь не боевик. Где они?
— Сэр…
— Дайте мне…
Адмиралу моментально передали микрофон.
— Проныра на связи, кто говорит? — адмирал воспользовался своим старым позывным.
— Проныра, это Кабан! — слышно было очень плохо, казалось что стреляли прямо рядом с микрофоном, но опытным слухом адмирал уловил, что стреляют короткими и одиночными значит, ситуация под контролем — вспышка, повторяю, вспышка. Как понял?!
— Кабан, понял тебя, вспышка! Доложите свой статус!
— Прорываемся из населенного пункта, ведем бой! До ста танго, не считая тех, что положили!
— Вас понял, поднимаю птичку. Держитесь!
— Принял, ждем птицу! Целеуказание по сигналу. Ставлю рацию на пеленг!
— Принял. Удачи, Кабан.
— Отбой!
Пакистан
Окрестности Лоралай
22 июля 2008 года
— Кот — Седому!
— На приеме!
— Груз у нас!
— Повтори!
— Груз у нас! Мы в мечети, держим дверь! Бородатого запеленали!
Улица совсем осатанела — безумные стаи светлячков летят к мечети, бьются об ее толстые стены, разлетаются мириадами искр.
— Пошли! Выход там!
— Нормально, капитан?
— Нормально, двигаем!
На улице стреляли уже всерьез, хорошо, что большая часть пуль ложилась по стенам — в мечети не принято делать окон, и поэтому там вполне можно обороняться. Но все равно — слышать непрерывный ступ по стенам, словно бьющий по асфальту крупный град… некомфортно, итак скажем…
И еще одна проблема- если в мечети всего один вход, да еще один в мадафу, то это значит, что у нее не только два входа — но и два выхода. Оба — под огнем…
— Давай красную!
Прицелившись из ракетницы, Седой саданул прямо в распахнутый широкий дверной проем. Красным светляком, ракета пронеслась через все помещение мечети и вырвалась на улицу. От неожиданности штурмовики, держащие позицию у дверей даже на мгновение перестали стрелять…
— Огонь, огонь…
Я сам вскинул трофейный автомат, дал длинную очередь наугад через дверной проем. Улица вновь взорвалась яростью…
Пусть стреляют… Если память мне не изменяет — по плану, еще одна группа должна была остаться у самых первых кишлаков. Чем больше огня по нам — тем больше духов они грохнут со спины. Нам остается только держаться. Изо всех сил держаться…
— Два выхода! — громко озвучил я свои мысли…
Седой кивнул. Он не стрелял, хотя держал вход под прицелом…
Накаркал! — громыхнуло так, что содрогнулись стены. Это из чего же в нас так засандалили…
— Давай назад. Со спины заходят…
Перед тем как сунуться в мадафу, Седой на мгновение остановился, загородив путь и мне, бросил вперед, во тьму гранату, отшатнулся. Громыхнуло — в полутемной мадафе после взрыва заорали на два-три голоса. Ворвавшись, мы перекрестили тесное помещение очередями, добивая оставшихся. Не останавливаясь, Седой бросил гранату и за дверь…
Последний магазин…
— Таслим! Шурави таслим! — донеслось громоподобно, видимо в мегафон.
— Ага… Щас тебе будет таслим…
На Седого было страшно смотреть. Света почти не было…
— Что они сказали?
— Русские, сдавайтесь. Не обращай внимания…
Ища руками по полу как слепой, наткнулся на труп, наскоро обшарил — тот оказался в полицейском снаряжении и с карабином М4. Начал вооружать, выгребая все что было в разгрузке…
— Надо прорываться…
— Не дергайся, капитан. Змей их уделает… Отсидимся…
— Таслим! Шурави таслим! — заорали уже голосом…
— Почему не штурмуют?
— Боятся может быть. У нас же этот их… Ты по-арабски сечешь?
— В смысле? — не понял с ходу я
— Ну, по-арабски сможешь что-нибудь сказать?
— Нет. Не смогу.
— Жаль. И я не могу. А то бы сейчас крикнули, что если огонь не прекратят — мы бошку этого бородатого за порог кинем…
— Она много миллионов стоит…
— Да знаю… Будут тебе твои миллионы…
Змей и Седой были одногодками. Познакомились они еще в Рязани, их альма матер — оба с факультета разведки. Когда служили месте — командование обьычно ставило их в пару, ибо они отлично дополняли друг друга. Седой — лидер по натуре, больше склонен к атакам, к штурмовым действиям. Змей — оттого и кличку такую дали — предпочитал не лезть вперед, занять позицию и методично, одного Зв другим отстреливать лезущих вперед противников. Долго тренировался — не с СВД, а с обычным Калашниковым, отрабатывал как мог стрельбу одиночными по внезапно появляющимся, движущимся мишеням. Его любимым оружием был АКМС с прибором бесшумной стрельбы, которым он владел мастерски. Помогло в Афганистане — когда озверевшие духи, отчаявшиеся взять высоту, которую удерживала всего лишь кучка десантников, обкурившись, поперли толпой, бешено строча от живота, ситуацию спас, считай, один Змей. Все уже мысленно готовились к рукопашной. Но Змей, появляясь всего лишь на мгновение из-за укрытия и делая по два-три точных, убийственно точных выстрела сорвал атаку, попластовав до тридцати духов и проредив их ряды так, что до наспех вырытых окопов не дошел не один.
Сейчас и вовсе был его звездный час. Ночь, противник, ведущий шквальный огонь в другую сторону. И великолепное, убийственно точное оружие в руках — германская НК417, бесшумная, с поразительно слабой для такого патрона отдачей, с тепловизорным прицелом, через который противника можно видеть даже через стену и прибором бесшумной стрельбы. Ночь была его — и он намеревался воспользоваться ею по полной программе…
— Оставить до команды… — осадил он своих, уже выставляющих пулемет на дувал — делаю сам. Тихо всем, обеспечить фланги и тыл!
Винтовка легла в плечо как родная, палец лег на спусковой крючок. Ночь была перед ним, силуэты противников четко выделялись на фоне серой мути…
Выстрел — винтовка негромко кашлянула, присевший на колено в сотне метров дальше по улице повалился набок, уже с половиной головы. Второй, стоявший рядом с ним и судя по позе, увлеченно паливший с рук из пулемета завертелся, пытаясь понять, что произошло — и лег рядышком. Переведя ствол винтовки чуть левее, Змей уложил и третьего. Три выстрела — три трупа…
С остальными было сложнее — они перемещались за дувалами, отстреливали несколько очередей и переходили на другую позицию. Решив проверить, на что в самом деле способна его винтовка, Змей выстрелил чуть ниже края дувала, когда один из стрелков — судя по вспышкам дульному пламени пулеметчик, укрылся за ним. Пулемет замолк и больше не стрелял…
Ошибкой моей стало то, что я недооценил силы противника. Знал бы, что их будет столько — сменил бы план операции без колебаний. Перед самой операцией по кортежу шейха был нанесен удар беспилотным летательным аппаратом. Это было предупреждение — делай, что приказано или следующий раз ракета уничтожит не твоих охранников, а лично тебя. Шейх решил не обострять отношения с могущественными людьми Залива и сделать то, что его попросили сделать. Однако, он сильно увеличил свою — и Бен Ладена охрану. Теперь, помимо боевиков, легализованных как сотрудники полицейского управления Белуджистана, шейха охранял отряд чеченских боевиков под командованием Ибрагима Мадаева, пятьдесят штыков. Чеченцы были одними из тех людей которым шейх доверял. Нет, не в силу того, что они отличались особенной верностью — среди них ни один не знал арабский язык и не был вовлечен в местные дела. После бегства с Кавказа чеченцы держались особняком даже в боевых отрядах Аль-Каиды. Но воевали хорошо — закаленные в боях с русской армией, многие успели отслужить в Советской армии, а потом еще прошли одну из горных школ подготовки террористов, в изобилии расплодившихся в кавказских горах между первой и второй чеченской кампаниями… даже американцы в своих документах и наставлениях для младшего командного состава указывали чеченцев как наиболее опасных среди всех других исламских экстремистов. Поэтому то шейх и нанял их в качестве временного усилении своего отряда телохранителей — за большие деньги. Эти то уроды сейчас и лезли из всех щелей, стягивая кольцо вокруг мечети. Но командира у них уже не было — именно он спросил у некоего Вахи, что ему показалось такого в ночной тьме у мечети, и именно он лег одним из первых в этой безумной битве…