Парик и очки снова скрыли настоящее лицо Альбины чёрным щитом: мы шли по светлой и открытой кленовой аллее. Ни я, ни она не произносили ни слова, шагая по освещённому косыми вечерними лучами асфальту. Наши длинные тени шагали рядом, держась за руки. Сегодня был День Поцелуя.
14 октября
Я веду Альбину в комнату и усаживаю на маленький диванчик. Примостившись рядом с ней и устроив голову у неё на плече, я закрываю глаза. В голове ещё шумит, во всём теле слабость, в коленках дрожь. Чуть-чуть подташнивает, но уже не так сильно. Рука Альбины сжимает мои пальцы.
— Настенька, зачем ты это?.. Ты такая молодая, красивая… Зачем тебе умирать? Как тебе могло прийти такое в голову?
Я вздыхаю.
— Сама не знаю… Депрессняк какой-то накатил. Так вдруг тошно стало, как ещё никогда не было. Отец запил… А ты сказала, что у нас ничего не получится… Вот меня и заклинило.
Она прижимает руку к груди, будто у неё вот-вот разорвётся сердце, делает глубокий дрожащий вдох.
— Значит, из-за меня… Это я виновата.
Я глажу её по рукаву.
— Аля, ты не виновата…
— Как же не виновата, если… — Её голос прерывается, она хватает меня и прижимает к себе, как будто боится, что я исчезну. — Если бы я знала, что ты выберешь смерть, я бы… Нет, я ей тебя не отдам! — Её дыхание щекочет мне шею, губы касаются моего уха. — Ты моя. Слышишь? Моя!
— Я твоя, Аля… — Я сама обнимаю её, а в груди у меня больно и сладко.
— Я чувствовала, что ты… что с тобой что-то не так! Я места себе не могла найти! — шепчет она мне в шею. — Слава Богу, что я успела… Не смей, слышишь, больше не смей так делать! Нет, этой костлявой старухе я тебя не отдам, пусть и не мечтает! Ты моя. Ты будешь жить… И жить ты будешь только со мной!
— Да, Аля. — Я прижимаюсь к ней всем телом и всем сердцем говорю «да». Я принадлежу ей, она моя госпожа и хозяйка.
Она крепко целует меня в губы, в лоб и в глаза, откидывается на спинку диванчика. Я потихоньку встаю: хочу выпустить воду из ванны. Рука Альбины тревожно сжимает мою, не пускает.
— Куда ты? Анастасия!
Какой у неё строгий голос! Мне нравится эта строгость, потому что в ней звучит беспокойство и любовь. Я глажу её по плечу.
— Не волнуйся, Аля. Я только воду из ванны выпущу, она там уже ни к чему.
Я выдёргиваю пробку, вода шумит, уходя в трубу. Перечитываю записку, морщусь: что за чушь! Рву её в клочки и бросаю в мусорное ведро.
Потом Альбина держит меня за руку, поглаживая и пожимая пальцы. Тепло её ладони на моей щеке заставляет моё сердце сжаться. Она склоняется надо мной и нежно целует. Волосы её парика щекочут мне лицо, я отражаюсь в щитке её очков.
— Аля, сними ты этот дурацкий парик, — предлагаю я. — Чего тебе меня стесняться?
Я сама стаскиваю с неё парик, она смущённо поглаживает голову.
— Почему дурацкий? Это хороший парик, натуральные волосы.
— Так тебе лучше, — говорю я.
— С лысой головой? — усмехается она.
— Да, — убеждённо говорю я. — Мне так больше нравится.
В подтверждение этого я сажусь и глажу её по голове.
— Ладно, малыш, отдай. — Рука Альбины тянется за париком.
— Не отдам. — Я целую её в висок, руку с париком держа на отлёте.
— Настя, отдай, — нервничает Альбина.
Я со вздохом возвращаю ей парик, и она берёт его, но не надевает, а держит на колене. Я потихоньку снимаю с неё и очки, под которыми вместо глаз — рубцы. Шрамы у неё и на щеках, и на лбу, нет их только на губах и подбородке. Ожог был такой глубокий, что до конца их убрать не удалось даже после трёх пластических операций. Я осторожно касаюсь их кончиками пальцев, тихонько поглаживаю. Альбина мягко отстраняет мою руку, но я касаюсь шрамов губами.
Глава 3. Диана
Флешбэк
Моё знакомство с сестрой Альбины началось не слишком приятно. Диана Несторовна — называть её просто по имени у меня не поворачивается язык — по-видимому, посчитала, что я аферистка, пытающаяся развести Альбину на деньги, и повела себя поначалу довольно агрессивно. С тех пор как Альбина стала инвалидом по зрению, она считала своим долгом оберегать её от всех и вся; она была не только её глазами и правой рукой в бизнесе, но и своего рода ангелом-хранителем — однако весьма воинственным, недоверчивым и суровым ангелом, под крылом которого можно было чувствовать себя и защищённым, и контролируемым. Эта агрессивная опека, по признанию самой Альбины, временами становилась ей в тягость, хотя она не могла не быть благодарной сестре за её неустанную и бескорыстную помощь. Пара слов о Диане Несторовне: она была старше Альбины на пять лет, но замужем, в отличие от неё, ни разу не была, а свой нереализованный родительский инстинкт переключила в русло заботы о сестре. По странной иронии высших сил ей досталось женское тело, но совершенно мужской характер, и оттого, по-видимому, с ней не мог ужиться ни один мужчина: всех она отпугивала своей властностью, жёсткостью и пренебрежительным отношением ко всему мужскому полу. Она ездила на чёрном джипе «Хёндай» и ни разу с момента получения водительских прав не попадала в ДТП.