– А как надо?
В ее еле слышном вопросе уже заключался ответ.
Они молча шли рядом, пока не показалась пустая парковая скамья. В этот час в парке было почти безлюдно. Сара нарушила молчание первой. С опущенной головой, уставясь на свои сцепленные пальцы, она выдавила:
– Простите…
– Посмотрите же на меня, Сара!
Он схватил ее за руки и стал настойчиво тянуть их к себе, чтобы принудить ее поднять голову, однако она упиралась. Тогда он сказал:
– Я много лет наблюдал за вами. В первый же вечер, когда я подошел к вашей витрине, я принял решение жениться на вас. Единственное, что мешало мне сделать предложение, – моя застенчивость. Ждать помощи от вас не приходилось.
– Не надо, не надо! – Из-под ее сомкнутых век бежали слезы.
– Сара, Сара! – Он прижал ее руку к своей груди. – Дорогая, любимая! Сара, дорогая, перестаньте! – Он нашел платок и ласково вытер ей лицо, бормоча: – Перестаньте, Сара, дорогая, перестаньте…
– Он… Он сказал, что вы были… ошарашены. Что он преподнес вам… хороший сюрприз… – Теперь она частила, торопясь избавиться от этих неимоверно тяжких слов.
– Кто все это наговорил? Ваш отец?
– Да.
– Да, я был ошарашен – его видом и тем, как он все это изобразил. Но я сразу ответил, что собираюсь на вас жениться. Так прямо и сказал. – Он потянул Сару за руку. – Поверьте, Сара, именно так!
– Там еще была ваша мать…
– Да, была. Пришла, услышав голоса.
Еще ниже опустив голову, она спросила:
– Он устроил скандал?
– Вовсе нет! – уверенно ответил Дэвид. – Он был спокоен. Более того, он был воплощением здравомыслия. Если бы я не был наслышан о нем раньше и впервые с ним встретился, то принял бы его за вполне разумного человека. Но слухи о нем дошли даже до нашей стороны…
– Что вы ему сказали?
Она наконец-то подняла голову и заморгала, чтобы избавиться от слез.
– Я открыл дверь… Все получилось так внезапно… Он начал так: «Что я слышу? Вы собрались жениться на моей дочери?» Честно говоря, я на минуту остолбенел. – Он крепко сжал ее руку и снова притянул к своей груди. – Он облек в слова то, что с момента нашей встречи не выходило у меня из головы, но от неожиданности я сначала не ног сообразить, как ответить. Потом он спросил: Вы сделали ей предложение?» Тогда я почуял, что дело неладно, вспомнил слова мальчишки о том, как он избивает вашу сестру, и предложил ему войти. В прихожей он сказал: «Я задал вам вопрос». Я ответил: «Да, я просил ее выйти за меня замуж». Тут появилась мама. С ней он общался очень вежливо. «Я заглянул к вашему сыну, потому что моя дочь сказала, что он сделал ей предложение…»
– А ваша мать промолчала, да? – Сара слизнула слезинку с губы. – Она была настолько сражена, что не нашла слов. Ведь она знала, что вы предупредили бы ее, если бы действительно сделали мне предложение.
– Нет, вы слушайте дальше. Я сказал ей, что сделал вам предложение и собирался поставить ее в известность… несколько позже. Мол, я ничего не хочу от нее скрывать. Сегодня вечером пригласил бы вас на чай и…
– А она вам не поверила.
– Почему вы твердите одно и то же?
– Очень просто! – Она отодвинулась и безуспешно попыталась высвободить руку. – Он пересказал мне все слово в слово, ничего не упустил.
Она покачала головой. Безобразная сцена, разыгравшаяся накануне вечером, снова предстала перед ее мысленным взором во всей красе – в сотый, наверное, раз за успевшие с тех пор пройти несколько часов. Она лежала в постели с Филис, когда он пинком распахнул дверь и вырос на пороге, вопя в темноту:
«Чуть язык не проглотил от удивления и до смерти перепугался! Ну да, сделал предложение… Но почему он так ответил? Да потому, что догадался, что я расскажу о его намерениях его матушке. Тут он попал в самую точку. Учти, толстопузая, тебе не затащить такого типа, как он, под венец. Опозорит и бросит, тогда ты вспомнишь мои слова!»
Улица притихла; и Янги, и Рэтклиффы затаили дыхание, прислушиваясь, хотя для того, чтобы услышать его крик, им и всем остальным соседям не нужно было напрягать слух. Те, кто что-то упустит, уже на рассвете получат дословный пересказ.
Гораздо позже, когда от страдания и стыда, казалось, расплавилось все тело, скорчившееся в унижении, до ее слуха донесся отдаленный бой городских часов. Было уже три часа ночи. Филис, забыв о собственных муках, крепко обняла сестру и зашептала:
«Не уступай ему! Он только того и хочет, чтобы ты сломалась и приползла к нему на брюхе. Неужели ты не понимаешь, почему он над тобой измывается? Он сам тебя домогается, вот почему!»
От этих слов Сара дернулась, как от удара током, но Филис продолжала со свистом шептать: