– Можно и пройтись, – сказала она. – От ходьбы мне не больно.
– Все равно поедем в трамвае. – В его голосе послышалась приятная для слуха твердость. – Вот, кстати, и он. Вперед!
Он взял ее за руку и повлек за собой через улицу.
В трамвае обратился к рабочему, сидевшему на задней площадке:
– Привет, Фред!
– Здравствуйте, мистер Хетерингтон.
Почтительное обращение рабочего к Дэвиду пришлось Саре по душе. Она испытала гордость, словно ореол почетного титула распространился и на нее. Еще бы, ведь рабочий назвал ее ухажера мистером Хетерингтоном!
Дэвид легонько потянул ее и принудил опуститься на сиденье напротив своего знакомого. Потом, обернувшись, спросил его:
– Ну, как, Фред, получилось?
– Не-ет, – протянул Фред. – Там столпились человек тридцать. Дохлый номер! Даже по протекции не выходит.
– Мне очень жаль.
– Не переживайте, мистер Хетерингтон. Спасибо и за то, что поставили меня в очередь.
Дэвид отвлекся, чтобы заплатить кондуктору за проезд, потом взглянул на Сару и тихо сказал:
– Нет ничего хуже, чем пытаться попасть на работу.
Сара не уловила смысла его фразы из-за лязга трамвая, однако догадалась, что он с симпатией отзывается о попутчике. Дэвид снова оглянулся через плечо и сказал Фреду:
– Завтра с утра пораньше поезжай в «Фуллерз». Вдруг что-то да выгорит. Где-нибудь во дворе встретишь Джона. – Он перешел на шепот. – Если удастся переброситься с ним словечком наедине, скажи, что это я тебя прислал.
– Вот спасибо, мистер Хетерингтон! Так и сделаю. Уж будьте уверены, встану раньше пташек. Эта чертова жизнь кого хочешь согнет в бараний рог.
– Желаю удачи, Фред.
– Удача – это как раз то, чего нашему брату недостает. И вам того же, сэр.
Он на мгновение перевел взгляд на Сарин профиль и опять уставился на Дэвида. Это движение было откровеннее словесного комплимента. Потом он встал и дернул за звонок, так как кондуктор поднялся на верхнюю площадку. Трамвай остановился.
Не глядя на спутницу, Дэвид сказал:
– Не могу смотреть, как они болтаются без дела и гниют заживо! Помню, когда я только пришел работать в контору доков, это был детина – косая сажень в плечах. А теперь усох минимум вдвое. В конечном итоге это случается с ними со всеми – наверное, что-то подтачивает их изнутри.
Сара внимательно и хмуро посмотрела на него. На сей раз она расслышала его высказывание от начала до конца, и оно ей почему-то не понравилось; ей не хотелось, чтобы он якшался с рабочими, разговаривал с ними как с ровней. Ведь он был пришельцем из другого мира, с противоположного конца! Он работал в конторе! Ей хотелось, чтобы он оставался, по крайней мере в ее представлении, человеком, никак не связанным с докерами, кочегарами, укладчиками, клепальщиками и прочей наемной рабочей силой.
Но он взял и сказал:
– Мой брат – бригадир плотников. Фирма у них маленькая, но он все равно при возможности пристроит его к какому-нибудь делу.
Его брат – плотник? Это сообщение стало для нее ударом, несмотря на звание бригадира. Она и представить себе не могла, чтобы кто-то из Хетерингтонов работал непосредственно в доках, имел дело с тяжестями и с грязью. С другой стороны, она вовсе не была зазнайкой и не хотела ею быть. Она мысленно повторила последнюю фразу, словно поспешно подыскивая ответ на оскорбление, и ее непривычные к быстрой работе мозги, не найдя доводов в поддержку снобизма, беспомощно признали поражение. Ей просто хотелось забыть про все неприятное.
Она уставилась на свои руки, обтянутые тонкими серыми перчатками – попытка казаться элегантной. Потом ее взгляд упал на ноги Дэвида. Он был обут в прекрасные коричневые ботинки, надраенные до блеска. Накануне он был обут в другие – черные, но это потому, что на нем был темный костюм. Значит, он может себе позволить подбирать разные туфли к разным костюмам! Она уже видела его в двух разных костюмах, не считая серого фланелевого и твидового пальто.
– Вы что-то уронили?
– Нет. – Она поспешно выпрямилась. – Просто я… смотрела на ваши туфли.
Зачем она это говорит? Секунду назад у нее и в мыслях не было откровенничать.
– Вы о блеске? – Он поджал губы, сверкнул глазами и кивнул, после чего сказал: – Это работа моей матери, она чистит мне обувь. Можно подумать, что она училась этому в армии, так ловко у нее выходит.
Она неуверенно улыбнулась ему в ответ. Права была ее мать, когда твердила: «Пришла беда – отворяй ворота!» Это применимо в любой жизненной ситуации. Сначала он беседует с простым рабочим так, словно стоит на одной с ним ступеньке, потом признается, что его братец занимается ручным трудом, а потом окончательно рушит ее иллюзию насчет исключительности своей семьи рассказом о том, что его мать чистит всем домочадцам обувь… Даже у нее в семье отчим, дурной человек и лентяй, чистил себе обувь самостоятельно.