– Господи! – Сара, продолжая посмеиваться, покачала головой, удивляясь, какие мелочи беспокоят людей в юности.
– Зайду-ка я на минутку к тете Мэй, – сказала Кэтлин, вставая.
Сара сразу перестала смеяться и поспешно ответила:
– Не стоит. Тетя Мэй редко видится с Полом. Ты ведь знаешь, что он скоро уедет.
– Именно поэтому я…
– А о тете Мэй ты подумала? Да, совсем забыла! – Сара постучала себя согнутым пальцем по лбу. – Утром заходила Лорна Мак-Кей, приглашала тебя послушать новую пластинку.
– Ну, все!
– А я думала, что Лорна тебе нравится.
– Нравится, только там обязательно будет Майкл.
Сара улыбнулась.
– И Майкл тебе в свое время нравился.
– Наверное. Он ничего, только вечно приглашает меня пойти с ним то в кино, то еще куда-нибудь.
– Но ты ведь ходишь в кино с Полом.
– Хожу, но это совсем другое дело. Кстати, он говорит то же самое: «С Полом-то ты ходишь!»
– А ты что отвечаешь? – Сара улыбалась, не отрываясь от дел.
– А я отвечаю… – Кэтлин помолчала и прыснула. – Говорю, с Полом ты меня отпускаешь, потому что он мой двоюродный брат, а для того, чтобы ходить с ним, я, по твоему мнению, недостаточно взрослая.
– Вот плутовка! – Теперь Сара глядела на дочь во все глаза. – Но все равно я бы на твоем месте заглянула к Лорне. – Это было приказание, обличенное в мягкую форму.
– Загляну, загляну. – Кэтлин вздохнула. – Это будет образовательное мероприятие, а в перерывах – восторги по поводу Майкла. – Она продолжила голосом Лорны и с ее ужимками: – Наш Майкл зарабатывает по шестнадцать фунтов в неделю, это в девятнадцать-то лет, а когда спускается в забой, то может заколотить больше двадцати.
Она колыхнула пышными бедрами, и Сара одернула ее:
– Не язви!
– Вечно она твердит о том, сколько их драгоценный Майкл зарабатывает. Приносит столько, сколько Полу за целый год не заработать. Якобы ее мать сказала, что Пол начнет зарабатывать, только когда ему стукнет двадцать три года.
– Так и сказала?
– Да.
– Зато у Пола есть кое-что, что не купишь ни за какие деньги, так им и ответь.
– Я уже ответила. И потом, мне не верится, что Майкл имеет по шестнадцать фунтов в неделю, а тебе?
– Почему же, сейчас в забое, да еще при переработках, как раз по столько и заколачивают. Не удивлюсь, если набегают все двадцать фунтов. Уголь сейчас – все равно что золото. Пускай это продолжается, уж больно долго мы страдали.
– Не желаю выходить замуж за шахтера! Кэтлин направилась к двери, но ее настиг ответ матери:
– Не выходи.
– Не выйду.
Они по привычке переглянулись и засмеялись.
– Я ненадолго, – пообещала Кэтлин.
– Не торопись. Если заглянет Пол, я за тобой схожу.
– Правда? – Кэтлин просияла. – Отлично! Пока!
– Счастливо, милая.
Пол, Пол, Пол, все время только Пол на языке-и при пробуждении, и при отходе ко сну. Изменится ли она? Пока ей всего шестнадцать лет, в будущем возможно всякое. А вообще-то вряд ли… Сара покачала головой. Девочка крепко сидит на крючке. При всей своей несхожести с отцом Пол обладает такой же мужской неотразимостью. Нет, Кэтлин не передумает. Сара молилась о том, чтобы она не передумала, потому что в противном случае… Сара замерла, уставившись на противоположную стену. В противном случае все ее усилия, ее самозабвение, попытки выбрать верный путь пойдут прахом.
Глядя на стену, она вспоминала день, когда сделала решающий выбор. Это случилось полгода назад в этой самой кухне. Джон уже полтора года как уволился из военно-воздушных сил и преуспел на почве радио. Все началось с разговора о магазине.
«Это настоящая золотая жила, Сара, – говорил он. – Ты не поверишь, сколько денег это сулит. Джо открывает еще один магазин в Уоллсенде, а я останусь при этом, в Ньюкасле, и буду заодно приглядывать за мастерскими. Если подвернется подходящий кандидат, мы откроем еще одну точку здесь, в Шилдсе. Все сходят с ума от радио. На подходе еще одно новшество – телевидение. Ставлю шиллинг, что через десять лет каждый будет иметь дома телевизор».