Дело благородных было безнадежное. Они легко справлялись с крестьянскими бунтами, приводили к покорности города и давно не имели настоящего противника. Действующего последовательно, имеющего, что предложить всем сословиям. Кроме — благородного.
Тем только изгнание или смерть.
Рассказ Корна напомнил мне нашу историю с революцией и гражданской войной. Там миллионные армии красных, имеющих почти всю промышленность под собой, пользующиеся относительной поддержкой крестьянства и абсолютной — рабочего класса, противостояли армиям белых. Не помню, сколько войск было у Колчака, у Деникина около ста тысяч на линии фронта. Поддержки народной у Доброармии не было почти никакой, их лозунги только отпугивали народ.
Маги оказались мудрыми людьми, с большим жизненным опытом. Сразу, опережающими темпами начали агитацию за так всем понравившиеся идеи. Такие доходчивые идеи, землю — крестьянам, города — торговой элите, и никаких высокомерных грабителей. Кто же откажется от такой жизни? Еще один повод задуматься, не с Земли ли такие умные?
Те, из дворян, кто смог выжить или просто не был в армии, с остатками своих дружин, объективно, могли вести только партизанскую войну. Пользуясь знанием местности и обладая запасами продовольствия. Это — объективно. Отсидеться в замках не было никакой возможности. Маги, стоя за ростовыми щитами, одновременно били по воротам, мостам и решеткам. Обессилев, отходили к зараженным у магических источников камням. Возвращали силы и снова били пламенем, воздухом и землей по замкам.
— А, что с верой? В кого верили в Черноземье? — перебил я ровный рассказ.
— Как себя вела церковь? В такое время.
Корн опять замолчал и показал на стопку, давно опустевшую. В бутыли осталось уже немного, и я решил, что мне хватит. Главное, чтобы у рассказчика смазка не заканчивалась.
— Вера и ее адепты, не особо помогли старым хозяевам. В Черноречье, как и в северных землях было распространено многобожие. Живущие около гор поклонялись своим богам, крестьяне имели своих, речные или морские земли больше верили в водных богов.
— Значит, не было единобожия? — спросил я, недоверчиво смотря на Корна.
— Совсем не было. Из древних времен смутные воспоминания говорят нам, что именно люди уничтожили прежний мир, без всякого участия Богов.
У меня опять отпала челюсть. Даже так?
— Как давно это было, я тебе не скажу. Много поколений людей сменилось, посчитать невозможно, книг тоже не осталось.
Да, все страньше и страньше. Была высокоразвитая цивилизация, раз смогла сама себя погубить. И снова Маги, хотя это и не точно еще известно, умудрились устроить Армагеддон.
Корн снова погладил фолиант на столе перед собой:
— Зачитывать тебе сей источник нет смысла. И я сам читаю его едва-едва, сплошные восхваления мудрости Короля и его семьи. Информации совсем мало. Так же едва можно догадаться, что происходит в стране. Маги захватывают северное королевство в горах, потом — Гардию и подступают в столице Муклена. По описанию — завтра решающая битва. Итог мы знаем.
— Да, не будем тревожить такую древность, — согласился я.
— Не такая уже и древность, всего то один век прошел, — возразил мне учитель.
Всего один, но какой. В месяце — 32 дня, в году — 16 месяцев, в местном веке — 128 лет. Наших земных выходит почти 185 лет, под два века. Интересная все же эта система.
Мы просидели уже три часа, на улице стемнело. Деду идти в соседний дом, мне прогуляться по двум улицам до своей комнаты.
Как там Грита?
Сердечно сладко заныло, представив, что можно с девушкой заняться любовью.
Я почти все узнал, что мог, о старой истории Черноземья. Теперь хотелось так же широко приоткрыть глаза и про новейшую историю, историю правления Магов. Но время было позднее, Корн уже опустошил бутыль и собирался закрывать лавку. Время осталось только на один вопрос, давно меня интересовавший:
— Не было ли признаков, что Маги тормозят прогресс и развитие своих земель?
Пьяненький дед просто рассмеялся на мой вопрос.
— Конечно, про это все шептались. Вслух то опасно было говорить. Как-то очень не одобрял Конклав Магов все технические подвижки. Сначала серьезные люди приезжали к мастерам и убеждали не развивать свои изобретения. Если изобретатель не понимал, то такой человек просто исчезал. Никто его и не искал потом. Все шептались между своими, что не надо дергать Корта за хвост. Народ много чего говорил, но трупов не было. Никто не всплывал и не вешался — просто пропадал. Болтали, что таких мастеров увозили в Северные земли и там они проводили остаток жизни. Это была суровая мера. Но нечасто применяемая, предупреждения обычно хватало всем.