— Стой! — крикнула некромант, направляя вторую руку на кобольда.
Маленькое существо тут же застыло на месте. Он простонал, пытаясь дёрнуть рукой, но его тело не слушалось его. Оно просто застыло на месте.
— Глупый Тоз. Неужели ты забыл, что ты обязан повиноваться мне, — с этими словами Кельшара сделала рубящее движение своей рукой, и кобольд застонал, вонзив кинжал в свою собственную грудь.
Тоз застонал в агонии и медленно повалился на пол, в растекающуюся лужу крови. Кельшара с удовлетворением и яростью посмотрела на труп кобольда, а этого хватило, чтобы её магия, сковывающая Тивериса, дрогнула.
Искры перестали вылетать из тела Тивериса. Он чувствовал себя ослабевшим и пустым, но он был жив. Колдунья с удивлением и отчаяньем посмотрела на Тивериса, и собиралась заново начать своё заклинание, но в этот раз воин был быстрее.
Он вскочил, толкнул женщину, прижал её к стене и приставил лезвие своего меча к её горлу.
— Отдай мне слезу, — потребовал он.
Ярость, исказившая её лицо, тут же сменилась лёгкой насмешливой улыбкой.
— Хорошо, — ответила она, перевернула одну руку ладонью кверху и разжала кулак. Тиверис выругался, когда вместо драгоценного камня он увидел чёрного, покрытого жёлтыми пятнами, жука, который ужалил воина в руку. Тиверис сбил жука, но не успел раздавить его, и тот выбежал из комнаты.
— Отдай мне камень! — взревел мужчина.
— Никогда, — плюнула Кельшара. Из её рукава появился изогнутый кинжал, обмазанный ядом. Колдунья хотела ударить им Тивериса, но тот с лёгкостью выбил оружие из её рук, попутно оставив на её руке длинный порез. В этот же момент Тиверис ощутил жгучую боль на руке и, посмотрев на неё, обнаружил на ней точно такой же порез, какой он нанёс Кельшаре.
Слова заклинания сорвались с губ волшебницы, но Тиверис снова был первым. Он прижал Кельшару к стене, проткнув её плечо своим мечом. Его лицо искривилось от боли, когда подобная рана появилась и на его теле. Капли крови бежали по его торсу, заставляя мурашки бежать по всему телу.
Её лицо исказила агония, но насмешливая улыбка оставалась на месте.
Тиверис без сил опустил руки и отошёл от колдуньи на пару шагов.
— Да, воин, — торжествующе начала она, — теперь ты понимаешь. Жук сделал своё дело. Давай, ударь меня ещё раз. Но помни, сейчас я сильнее тебя. Ты уже истощён. Ну же, ударь меня.
Тиверис не мог поднять руки. Ему казалось, будто его мышцы растворяются. Он всю жизнь боролся мечом, но сейчас у воина не было сил, чтобы даже поднять его. Сила это всё, чем он владел. Теперь же у него не осталось ничего.
„Нет“ — сказал он себе, — „Начни уже думать, Тиверис. О чём говорила Мать Мелисенде. Что есть у тебя, чего нет у неё“.
И тут осознание накрыло его сознание, заставив сердце колотиться быстрее.
Он выронил меч, который с бренчанием повалился на каменный пол. Воин упал на колени перед колдуньей.
— Карты не врут, — высокомерно сказала она. — Ты не воин. Ты ничто.
Тиверис не смотрел на неё. Он лишь опустил руку в карман и дотронулся до слабо светящегося пера, и начал молиться. Он слышал молитвы жрецов в аббатстве, и знал, что надо говорить, однако он не был жрецом и не обладал священной силой. Тем не менее, он надеялся, что Огм услышит его.
Кельшара подняла меч здоровой рукой.
— Все умирают, воин.
В этот момент Тиверис прошептал:
— О великий Огм. Услышь и защити меня от тьмы.
В этот же момент Кельшара нанесла удар. Но внезапно появившееся синее магическое поле, обволокшее Тивериса подобно коже, отразило удар и выбило меч из рук колдуньи. Воин почувствовал вернувшуюся силу и приобретённое могущество. Он быстро встал и выпрямился.
— Всё кончено, Кельшара. Я победил. Отдай мне Слезу и я…
Неожиданно, из синего поля начал вытягиваться длинный ус, который с каждой секундой всё ближе приближался к женщине.
Та попятилась, но, встретившись спиной со стеной, он прикрыла лицо руками.
— Нет, этого не может быть. Жук должен был связать нас только болью.
Она попятилась вбок, но ус неуклонно следовал за ней.
Наконец, он настиг её, вмиг окружив и её синим полем.
— Нет. Помогите! У меня всё горит! Помогите! — кричала колдунья, всё сильнее прижимаясь к окну.
— О, я помогу тебе, — простонал писклявый голос кобольда. — Я помогу тебе, моя дорогая. В конце концов, я твой слуга, — его глаза горели болью, а пальцы, сжимающие рукоятку кривого кинжала, нетерпеливо переминались.
С яростным криком кобольд прыгнул на Кельшару, пробивая стеклянное окно и выталкивая колдунью в него. Тоз, вцепившись своими корявыми ручками в её лицо, полетел вместе с ней.
Крик колдуньи резко оборвался.
Жизни Кельшары пришёл конец. Но её магия всё ещё жила.
Тиверис подбежал к окну. Он увидел, как поле, обволакивающее Кельшару, стало чёрным, как ночь, и это чернота, по связывающему Тивериса и Кельшару усу, поднималась вверх. Смерть забрала колдунью и теперь шла за воином.
Чернота всё ближе подбиралась к Тиверису. Он знал, что умрёт от одного её касания. Но как он мог бороться со смертью?
„Оно защитит тебя“.
У Тивериса не было времени думать, так что он ухватился за перо и громко прокричал:
— Во имя Огма, уходи! — его слова эхом разнеслись по комнате.
Гром и молния потрясли башню. Синее поле вокруг Тивериса разлетелось во множество лазурных осколков, ослепляя мужчину и роняя его на пол. Когда воин проморгался, он увидел у себя в руках совершенно обычное, ничем не выделяющееся перо. Тем не менее, он бережно положил его в карман. Его тело ужасно болело, но он нашёл силы, чтобы встать и пойти к выходу из башни. Он оставил свой меч на полу в комнате Кельшары. Меч подвёл Тивериса. Но вера нет.
Тиверис вышел из башни, и увидел, что шторм закончился, а тучи уступили место луне, освещающий прикрытые снегом холмы, которые теперь казались чистыми и свежими.
Он увидел искривлённые тела Тоза и Кельшары, лежащие во дворе башни. Лужи крови и тела были покрыты осколками стекла и лёгким слоем снега. Тиверис подошёл к Кельшаре, и увидел в её сломанной ладони Слезу Эверарда. Ни тёмная магия, ни падение с башни не нанесло ни малейшего вреда древней реликвии.
„Ещё одно доказательство силы Огма“ — подумал Тиверис, пряча драгоценный камень в карман и отправляясь навстречу ночи.
В этот яркий зимний день ворота Эверардского аббатства были широко распахнуты. Тиверис тихо въехал во двор монастыря. Казалось, все мастера вышли, чтобы поприветствовать героя. Видимо. Весть о гибели колдуньи опережали Тивериса. Он снял чёрный капюшон своего плаща и глупо улыбнулся всем собравшимся мастерам.
— Добро пожаловать, мастер Тиверис, — со слезами на глазах сказала Мать Мелисенде, подошедшая к чёрному жеребцу. — Добро пожаловать домой.