Правда заключалась в том, что мать Эврики забеременела в подростковом возрасте и быстро сбежала из Луизианы. Посреди ночи, по дороге на запад, возмутительно нарушив все строгие правила родителей, оказалась в тюрьме для хиппи возле озера Шаста, Калифорния, которую отец до сих пор называет «воронкой».
Но я вернулась, не так ли? Диана смеялась в молодости, когда еще была влюблена в отца. Я всегда возвращаюсь.
На восьмой День Рождения Эврики, Диана забрала ее туда. Они провели там несколько дней со старыми друзьями мамы. Они вместе ходили в супермаркет, играли в карты и пили мутный нефильтрованный яблочный сидр. Затем, когда их одолевало чувство изолированности от моря — что часто происходило с каджунами — они садились в машину, направлялись к побережью и ели соленые, холодные устрицы с кусками льда, застывшими на их раковинах, точно на таких же, на каких росли остальные дети, которые жили у побережья. На обратном пути Диана выбрала дорогу по океаническому побережью города Эврика, указывая на придорожную клинику, где восемь лет назад, 29 февраля, родилась Эврика.
Но Эврика не рассказывала про Диану всем подряд, потому что большинство людей не понимали, ее мать была не простым чудом, и попытки защитить Диану довались ей с трудом. Поэтому Эврика все хранила в себе, огородила себя стеной от внешнего мира и людей, как этот мальчик.
— Эндер — не каждый день можно услышать это имя.
— Это родовое имя. — Его глаза опустились, и они услышали звук поезда, который направлялся на запад.
— Из какого ты рода? — Она знала, что звучит как все остальные каджуны, считавшие, что солнце встает и садится на их реке. Эврика так не считала, никогда, но в мальчике было что-то, что казалось он появился мгновенно рядом с тростником. Одна часть Эврики считала это захватывающим, другая — та часть, которая хотела, чтобы ее машина была отремонтирована — странным.
Звук колес на гравийной дороге позади Эврики заставили ее повернуть голову. Когда она увидела ржавый эвакуатор, она застонала. Через лобовое стекло, забрызганное жуками, она едва могла разглядеть водителя, но все в Нью-Иберии знали грузовик Кори Статутного.
Его не все так называли — только лица женского пола от тринадцати до пятидесяти пяти лет, почти все из которых сталкивались с его блуждающими глазами или руками. Свободное время от буксировки машин или флиртования с несовершеннолетними или замужними женщинами, Кори Марэ проводил на болоте: ловил рыбы, крабов, швырял пивные банки, впитывал болотную рептильную гнилостность своей загорелой кожей. Он не был старым, но выглядел как древний человек, что делало его манеры более жуткими.
— Кому нужен эвакуатор? — Кори наклонился в сторону окна своего серого грузовика. Комок жевательного табака застрял в его правой щеке.
Эврика не додумалась вызвать эвакуатор — вероятнее, потому что Кори был единственный в городе. Она не понимала, как он нашел их. Они находились на проселочной дороге, где мало кто проезжал.
— Вы ясновидящий или что-то в этом роде?
— Эврика Будро и ее непонятные слова. — Кори взглянул на Эндера, как будто хотел найти подтверждение странности Эврики. Но когда он ближе присмотрелся к мальчику, его глаза сузились, и его взгляд поменялся. — Ты из этого города? — он задал вопрос Эндеру. — Рика, этот ребенок в тебя врезался?
— Это был несчастный случай. — Эврика поймала себя на мысли, что защищает Эндера. Ее беспокоило, когда местные думали, что каджуны были против всего мира.
— Большой Джин говорит другое, он единственный сказал, что тебе нужен эвакуатор.
Эврика кивнула, получив ответ на свой вопрос. Большой Джин был милым старым вдовцом, который жил в хижине примерно в четверти мили от дороги. У него была жестокая жена по имени Рита, однако после ее смерти приблизительно десять лет назад, Большой Джин плохо справлялся самостоятельно. Когда ураган Рита уничтожил проток реки, его дом очень сильно пострадал. Эврика много раз слышала его хриплый голос, который говорил: «Единственная вещь, которая злее чем первая Рита, вторая Рита. Одна жила в моем доме, другая разрушила его».
Город помог ему заново построить его хижину, но все равно от берега было очень далеко. Он настаивал, чтобы целая конструкция поддерживалась на 20-футовых сваях, бормоча: «Урок усвоен, урок усвоен».
Диана приносила Большому Джину пироги без сахара. Эврика ходила с ней, играла его старый диксиленд джаз 1978-х годов на напольной консоли Hi-Fi. Они всегда друг другу нравились.