– Знаешь, Малинушка, в быту да в заботах не было у меня совсем времени тебе сказать, как люблю я тебя крепко. Ведь ты у меня самая первая, – сказала и опять заплакала.
Взбудоражилась девица, вскочила со скамьи и в теплые объятия матушки упала с рыданием.
– Не плачь, мамушка. Так плачешь, будто мы с тобой прощаемся. Знаю, что любишь! И я тебя люблю без памяти! Больше всех на свете! Какая ты у нас – ни у кого такой нету! Никогда тебя не брошу! Жениха так выберу, чтоб только рядом с домом, чтоб тебя и семью видеть каждый день. И полюбит тебя и батюшку, как меня. Иначе и не быть вместе, – затараторила растроганная девица, глаза васильковые ланьи росой наполняя.
– Это только боги наши славные и правные знают, куда тебя занесет, – всхлипывала Заря Милославна. – Но я не только поэтому растрогалась. Вспомнила, как ты у меня появилась, лицонько твое раскрасивое, будто из сказок волшебных, на меня воззрилось, и с тех пор жизнь моя круто изменилась. А вот уже день настал, когда я тебя в невесты готовлю, – вновь уложила дочку на кедровую скамью и давай пенить мылкой-мочалкой душевно. – Потом мне вспомнилось, на тебя глядючи, как меня матушка намывала когда-то, слезы роняя. Вспомнила и нашу с ней последнюю баньку, и как все повторяется поочередно неостановимо. А ведь как вчера пронеслось, – и руками показала, как года быстро-быстро перед глазами пролетели. – А ведь было это давным-давно, и тоже не верилось, что всего столько впереди пережить и узнать придется. Казалось все простым и ветреным. – Вздохнула уже легче. – С другой стороны, смотрю на тебя, сердце мое, и понимаю, что вся жизнь моя до вас будто сном прошла. Спала крепко, беспамятно, а проснулась только с вами. Век мой отсчет начал только с появлением тебя первой и продолжился счастьем большим под крылом отца твоего в тепле совместного проживания в нашем доме любимом. Потому и расставаться жалко. Ходило мое сердце, гуляло, да под присмотром, а теперь – побежит, резвясь, куда жизнь понесет без моего дозволения. А возможно, и без помощи и совета своевременного в нужный час… Хотелось бы мне, чтоб опять ты в девочку назад превратилася и на колени мои присела, молоко всасывая.
Улыбнулась Малина-голубушка матушкиным причитаниям, встала и усадила родимую на скамью, сама присела к ней на колени, как той грезилось, и голову русую на шею белую сладкую мамину уронила нежно.
Обняла матушка взрослую дочку, словно девочку, и давай ее улюлюкать, как в детстве.
Знали обе, никогда этот момент волшебный более не повторится, потому не торопились, блаженствуя. И текло время медленно, угождая…
Как от матушки пахло, так никогда ни от кого пахнуть не будет. Да и мамушка со временем состарится, ссушится, потеряет этот аромат медово-молочный навсегда. Уже не посидишь на ее коленях стройных сильных, не почувствуешь себя слабой и укрытой со всех сторон заботливыми объятиями. Знала это Малина-голубка, хоть девочкой в уме еще была. Что для человека семнадцать лет? Легкий ветерок ветреный…
Ну а когда наобнимались-нанежились, уселись вновь мыться-париться. Да и жар, что отец натопил, ушел чуток, приятнее дышать березой черной священной стало.
Парила матушка Малинку, лечила ее прикосновениями своими и одновременно учила девчонку. Придет время ей самой лечить мужа, детей ли, родню придется, а прикосновения да беседа – лучшие лекари. Вот запомни: там надавить, здесь хлопнуть, там отшлепать, там локтем пройтись, ну а потом веником свежим распаренным, словно медом, смазать все сверху. Ох, и приятное это занятие лечить да лечиться! Лежала Малинка и слово не могла вымолвить от удовольствия. Матушка ее знатная банщица была. Отец и дети любили прикосновений ее медовых отведать. Хоть каждый день. Рука у нее была легкая на такие дела.
Малинка хоть и распаренная да вареная, как свеколка сахарная, лежала, да глядючи училась, что почем да почему. Глаз смотрел, уши слышали, руки привыкали. Так матушка ее отчеканила, так отстукала, яблочком наливным, красным да блестящим, себя девушка почувствовала. Даже мысли боязливые от предстоящего Нового года прошли. Только одно чувство осталось – ожидание чего-то волшебного.
Присели после мойки знатной, отдохнули, и теперича Малинка наученное на матушке опробовала. Омыла родимую и давай мять от души. Матушка женщина сильная была. Хоть на вид и хрупкая, да любила крепость во всем.
Пока пробовалась, Заря Милославна советы давала: где поднажать, где сбавить. Так и научилось.
Вышли после жары в предбанник и видят – пенный квас да пирожки с капустой ожидают. То значит, сестры малые уже проснулись, принесли перекусить родным. Попили и поели от души. Вздохнули сладостно. Давай дальше разговаривать.