– Ох, работка у нас, скажем прямо, не сахар. Да кто-то должен следить за мироустройством в округе. Не все так просто, дорогая подруга. Счастья много везде, да и беды хватает. И счастливые несчастным помогать должны. Вот нас и избрали на такие дела, чтоб гармонию везде равновесить. Да ну что мы все про нас, – и посмотрела Алена Светозаровна на березовую опушку. – Вижу, праздник у вас большой да перемены счастливые. Начинается новая жизнь и новое счастье.
– Как время пролетело, сама не заметила, – согласилась Заря Милославна.
Замолчали обе, внимательно вдаль глядя.
– Ну, что скажешь, подруженька? – спросила родительница.
– Смотрю и вижу только хорошее. Как две капли воды на один листочек падают, в свете солнечном отражаясь радугой, сливаются в общее и ручейком дальше текут, все вокруг орошая и питая, – всмотрелась еще: – Две половинки одного яблочка.
– Ведаешь? – спросила Заря серьезно.
– Ведаю, хоть и на старуху бывает проруха, – засмеялась Алена.
Обнялись.
– Да я не так просто пришла, хоть всегда рада видеть тебя. Есть разговор у меня к тебе дружеский.
Удивилась Заря Милославна, но ничего не сказала.
– Вот вылетит голубка из семьи родительской, заживет своей жизнью, птичьей, молодой. А место ее в семье запустеет. Знаешь ты, подруга, что пусто место свято не бывает. Его обязательно чем-то заполнить надо будет. Или оно само заполняться начнет… Плохим или хорошим. И хоть вижу я, совсем не изменилась первая красавица на селе, как была краше всех, так и осталась, да поздно вам с Филиппом за сыном на базар ходить. Да и незачем.
Еще больше удивилась Заря таким разговорам, но опять ничего не сказала в ответ. Мудра ее подруга была, без дела серьезного не стала бы о таком разговор заводить.
– Вот сама и подумай: место пустует и надо чем-то его пополнять. Люди вы сильные, добрые, с любым справитесь. Только зачем силы высшие испытывать? Найди сама себе труд или дело, которое достойно твоим качествам благородным будет.
Насторожилась Заря Милославна и посмотрела туда, куда подруга закадычная стала указывать, в лес да в траву высокую. Повернула голову набок и узрела, как что-то в траве зашевелилось. А потом, присмотревшись, разглядела пару черных глаз, сверкающих сквозь травинки, наблюдавших за ней все это время.
– Жила-была одна семья в соседнем поселении. Хорошее село. Много людей добрых. Выпустили из гнезда они девицу молодую. Здоровая, красивая, ничего не скажешь, сама на свадьбе гуляла, видела, да только своенравная на характер… Женили на чужаке пришлом, совсем из далеких земель, где кровь густая, горячая течет. Крепкие люди там обитают, но самовольные, норовистые, с душами первобытными, животными. Мужчины у них высокие, как горы, красивые, как луга заливные, и гордые, как те птицы величавые, что в небе возвышенном летают. Прошло время, да только бедой обратился союз этот. На следующий год захотели вторую дочь замуж выдать, но не успели. Сбежала девчонка с тем красавцем, мужем старшей сестры. И словно в воду канули оба. Искали их – да без толку. Говорят, видели в разных местах. Вроде как живы-здоровы. Прошел еще один год. Поутихло все, да только ранним утром, прямо на пороге обнаружили лукошко берестяное, а там ребенок лежит. Вмиг узнали в облике малютки и сестру глупую, и мужа обманного. И не смогли родные, как ни старались, принять чадо любви грешной в свою семью. Больно смотреть на свои ошибки и огорчения. Их я в этом очень понимаю. Вот росло дите на попечении разных добрых людей да при помощи кровных родственников, пока к нам не попало. Нету этому исчадию грешной любви места нигде. Мы бы взяли, не раздумывая, да у нас таких черноглазых четверо. Нету места, а у тебя вроде как освободилось. Вот я и подумала… – спокойно закончила с чем пришла Алена Светозаровна.
Внимательно Заря Милославна подругу слушала, взглядом глубоким в суть разговора проникая. Каждый волос ее благородный чутко по ветру колыхался, каждому слову внимая.
И в третий раз ничего не сказала женщина, только в траву проницательно вглядывалась. И игрой света подсвеченное, вдруг появилось личико смуглое девичье. Выскочило, показалось и опять в траву бросилось.
Разглядела Заря Милославна все что хотела: совсем маленькая девчушка-то, худенькая, как тростинка, смуглая, как уголек, ротик алым бантиком, а поверх усики уже черненькие. А глаза, глаза-то смоляные, как бусины агатовые. Ничего в них не видно, как в омуте.
– Взгляд колкий, будто иголками стреляет. Так и сил в них с иголку тонкую. Утыкано сердце обидами, совсем духа нет. Долго придется каждую занозу из сердца вытаскивать и медом любви чудодейственным смазывать. Вдвойне или втройне вниманием обласкивать, чтоб жить такая душа захотела заново, счастливо и без мук, – сама себе под нос заговорила Заря Милославна.