Энмор плавно опустился на скат черепичной крыши, быстро превратился обратно и широко улыбнулся: на черепице сидел Висельник, хищно сверкая зелёными глазами, а в его зубах трепыхалась и громко пищала летучая мышка.
- Молодец, котик, - похвалил его Энмор, отдышавшись, - а теперь брось бяку.
Висельник выполнил приказ с нескрываемым отвращением. Воздух вокруг мыши зарябил, а когда прояснился, с крыши поднялся Гармил, помятый и злой, ожесточённо вытирающий кровь и слюну с левой руки. Крылья летучей мыши – по сути, те же перепонки между пальцами, только очень большие, так что раны Гармила были не опасны: всего-то крохотный укус на лоскутке кожи между большим и указательным пальцами. Гораздо сильнее пострадало его самолюбие. Размахнувшись, Гармил попытался пнуть Висельника сапогом, но тот ловко увильнул в сторону и сердито зашипел на волшебника.
- Проклятый кот! – прорычал Гармил. – Клянусь, когда-нибудь я сниму с тебя шкуру!
- Запомни: ругать моего кота могу только я, - Энмор шагнул к Гармилу, балансируя на крыше, его алые глаза сощурились, не предвещая ничего хорошего. – Зря ты столкнулся сегодня со мной, очень зря.
- Не думаю, - оскалился Гармил, отступая назад. – Лучше бы ты шёл по своим делам, Кровеглазый, потому что я очень, очень занят.
Он быстро щёлкнул пальцами, но ничего не произошло. И без того землистое лицо Гармила посерело, когда он понял, что ему больше не хватает сил на боевую магию. У Энмора, в отличие от него, сил было достаточно, но он замешкался: всё-таки не мог он нападать на фактически безоружного противника, пусть Гармил и заслуживал такой подлости. Поэтому вместо того, чтобы колдовать, он рванулся к нему и схватил его за рубашку, падая вместе с ним на крышу.
Боролись они ожесточённо, но недолго. Гармил быстро оказался сверху, хватая Энмора обеими руками за голову и вжимая лицом в черепицу:
- Что, думал, справишься со мной? Костюмчик бы пожалел! Наверняка, потратил на него сорок пито?
Энмор извернулся, вырвался из рук Гармила и повалил его на спину, врезал кулаком по лицу.
- Сорок пять!
Гармил зашипел, как змея, пнул Энмора коленом в живот, вновь переворачивая его и оказываясь сверху. Тут же ему на спину прыгнул Висельник, вцепившись в неё всеми двадцатью когтями, и Гармил завопил от боли и ярости. Энмор отбросил его от себя, и Гармил упал на спину – Висельник едва успел отскочить прочь, но боевого духа вовсе не потерял, и тут же снова ринулся в бой. Потому что если Энмор был искренне уверен в том, что никто, кроме него, не может ругать его кота, то Висельник был столь же твёрдо убеждён, что никто, кроме него, не смеет нападать на его человека.
- Да что тебе от меня надо?! – завопил Гармил, когда Энмор снова схватил его и толкнул спиной на печную трубу с такой силой, что по штукатурке чуть не пошли трещины.
- Ну, для начала верни мне моё зеркало! – прорычал Энмор.
- Да нет его у меня! – выплюнул Гармил. – Оно у Отогара! На него ты точно не нападёшь, кишка тонка!
- Ах ты… - Энмор не успел договорить. Совсем близко, так близко, что у него слегка зазвенело в ушах, в прохладном осеннем воздухе, пронизанном золотистыми закатными лучами, чисто и звонко прозвучал один удар. Энмор затравленно оглянулся на башню ратуши, тёмную, словно вырезанную из закатного неба. Неужели уже половина седьмого? Ему надо идти к Алым воротам. Нет – ему надо бежать к Алым воротам со всех ног.
Едва он отвернулся, как Гармил улучил момент и резко оттолкнул его. Энмор не удержал равновесие, черепица заскользила у него под ногами, и он закричал, падая спиной вперёд.
Он упал в маленький, тесный двор, ударившись головой так, что у него зазвенело в ушах, но ни позвоночник, ни рёбра не пострадали – под спиной у Энмора оказалось что-то вроде плотной подушки, и он не сразу вспомнил, что это его собственная сумка, которую он совсем недавно закинул за спину, чтобы она не мешала ему бежать.
Коротко встревожено мяукнув, Висельник спрыгнул с крыши на живот хозяину, заставив его недовольно застонать. Убедившись, что его человек всё ещё жив, кот удовлетворённо усмехнулся в усы и отошёл в сторону, чтобы умыться.
Гармил свесился с крыши, сияя широкой ухмылкой.
- Увидимся, деревенщина! – насмешливо выкрикнул он, прежде чем окончательно исчезнуть. Особо не надеясь на то, что тот его услышит, Энмор прохрипел:
- Увидимся, крысёныш.
… Фриггл беспокойно оглядывался по сторонам. Обстановка возле Алых ворот накалялась, воздух звенел возмущёнными криками, ржанием лошадей и скрипучими воплями ослов.
- Куда прёшь, чёрт возьми?!
- Разуй глаза!
- Дорогу! Дорогу!
До закрытия ворот оставалось всего полчаса, и возле них образовалась порядочная давка. Десяток стражников сорванными, хриплыми голосами орали на толпу, призывая успокоиться, в ответ получая в лучшем случае смех, в худшем – возмущённые выкрики. Одуревшие от шума, пыли и ударов кнутом, которыми их угощали обозлённые хозяева, волы страдальчески мычали и бестолково толкались; лошади фыркали, а самые норовистые кусались и лягались от избытка чувств. Даже у скромного добродушного Пиона начали сдавать нервы: жеребец недовольно качал головой и топал мохнатыми ногами каждый раз, когда Фриггл в очередной раз натягивал поводья, приказывая ему остановиться и пропустить кого-то вперёд.
Впрочем, это было бы ещё ничего, если бы мастер Энмор не запропастился куда-то. Он должен был появиться у ворот намного раньше: они с Фригглом договорились, что Энмор придёт к воротам заранее и будет дожидаться его здесь. Но сколько Фриггл не вертел головой по сторонам, не приподнимался на облучке, разглядывая толпу, он нигде не видел знакомую фигуру с серым котом на плече.
Он совсем приуныл, когда Энмор неожиданно появился неизвестно откуда, пробился сквозь толпу и взобрался на повозку. Он дышал так тяжело, что сразу было видно – бежал сюда со всех ног.
- Мастер Энмор! – обрадовался Фриггл. – А я уж думал, вы в какую-то переделку попали.
- Так и было, - пробормотал Энмор. – Прости, что заставил тебя ждать.
- Что это? – спросил Фриггл, указав на мокрое пятно, которое расплылось на его штанах и вышитом жилете. Энмор только вздохнул.
- Не знаю, - честно сказал он. Помолчав, добавил: - Но оно было хорошее и крепкое.
========== Глава 16. Валет треф ==========
Ночь принесла с собой ветер и запах дождя. Вскоре первые капли застучали по крышам и мостовой. И без того мутные стёкла полицейского участка стали совсем непроглядными из-за дождя. Такая же холодная муть воцарилась в голове констебля Стольма; сколько он ни пытался собрать в кучу ускользающие мысли, сложить единую картинку из того, что уже было ему известно, дело снова рассыпалось на кусочки.
Стольм распахнул окно, чтобы впустить в комнату немного воздуха. В его возрасте, конечно, осенняя сырость была не особенно полезна для костей, но сейчас ему просто необходимо было немного прохлады и свежести. Сквозь дождь и тьму он разглядел серую реку Дареолу, бурую змею Старого-Моста-Что-Под-Крышей, и потемневшую городскую стену, возвышавшуюся совсем рядом. Полицейский участок находился неподалёку от северо-восточных ворот города – Ворот Крылатой Дамы. Невольно Стольм остановил взгляд на той части ворот, которую было видно из его окна. На вершине арки, над самым проёмом, красовался прекрасный барельеф: молодая женщина с непокрытой головой и печальным лицом держала на руках раненого воина в кольчуге, ещё трое воинов бессильно лежали у её ног. За спиной женщины разворачивались огромные белые крылья, протянувшиеся по всей ширине ворот. Этой женщиной была Святая Мереджина – покровительница города. Как было написано в её житие, Мереджина была молодой целительницей, которая отправилась на войну, чтобы спасать жизни воинов. Одно сражение было настолько кровопролитным, что Мереджина и её помощницы не могли спасти всех. Тогда девушка взмолилась богу о помощи, и он даровал ей крылья, на которых она поднялась в воздух и вынесла из самой гущи боя столько раненых, сколько смогла. Когда закончилась битва, крылья Мереджины растаяли, как дым, и больше чуда не повторилось, но народу было достаточно и этого: целительницу тут же провозгласили святой.