«Ты сошла с ума, Фернанда. Существует закон о киднэппинге».
Послышался стук в дверь, и пока Фернанда шла открывать, она бодро произнесла: «Подумай, как жалко будет выглядеть вся эта история с киднэппингом, особенно учитывая прошлое Доркас — неуравновешенность, почти невменяемость. Как ты думаешь, где ты очутишься, если я опровергну всю эту историю с нападением?»
«Из музея исчезла мраморная голова», — быстро сказала Доркас.
Фернанда открыла дверь, и доктор вошел в комнату, где воцарилась удивительная тишина. Пока доктор шел к кровати, Доркас смотрела на Джонни молящими глазами. Врач немного говорил по-английски, и, когда он спросил, как все случилось, Джонни кратко рассказал, что упал с каменной стенки на Филеримосе. Доктор обследовал рану и сказал, что она, судя по всему, не опасна, хотя можно было бы сделать рентген, чтобы убедиться в отсутствии трещин. Он наложил более профессиональную повязку и посоветовал Джонни оставаться сегодня в постели и принимать побольше аспирина.
Доркас сидела в кресле в другом конце комнаты, уставившись на свои руки. Она была не в силах смотреть на Фернанду. Случившееся было слишком фантастичным, чтобы его осознать. Но она ни минуты не сомневалась, что Фернанда выполнит то, что сказала, и Джонни тоже это понимал.
Когда доктор ушел, Джонни встал, не глядя на Фернанду, подошел к Доркас: «Не проводишь ли ты инвалида до его мученического ложа?»
«А теперь, вы, двое, послушайте, — произнесла Фернанда с неожиданной ноткой доброжелательности в голосе. — Не надо думать, что небеса обрушились. Если вы будете себя вести разумно, то все обязательно кончится ко всеобщему удовлетворению».
«Я бы на твоем месте побеспокоился, — сказал Джонни. — Мы это так не оставим. Для начала можешь считать, что я уволился. Начиная с этого момента».
Они оставили Фернанду, у которой был такой вид, как будто ее оскорбили в лучших чувствах, и Доркас проводила Джонни в его комнату.
«Я должна выяснить, куда Фернанда отправила Бет», — сказала она, как только за ними закрылась
дверь.
«Конечно, — согласился он. — Мы пойдем в полицию, как только сможем».
Доркас уставилась на него с тревогой: «Нет, Джонни! Нельзя этого делать. Пока нет».
«Это единственный разумный шаг, — сказал он. — Я не хочу привлекать Фернанду, но другого пути я не вижу».
Доркас покачала головой. Она знала Джино лучше, чем Джонни. Пока они будут ходить по инстанциям в поисках взаимопонимания, Джино уже исчезнет, а с ним и Бет — если она послала дочку к нему. Где-то в глубине ее сознания начал возникать план. Но она не осмеливалась сказать Джонни, что собирается делать. В его теперешнем положении он не сможет ей помочь и обязательно будет волноваться. Необходимо начать действовать прежде, чем Фернанда соберется с силами и предпримет собственные шаги.
«Тебе надо отдохнуть, как сказал доктор, — потребовала она. — Я буду следить за Фернандой на случай, если она решит что-то предпринять. Она может заварить жуткую кашу, Джонни. Хотя я в ужасе из-за Бет, я не могу допустить осложнения ситуации».
Нехотя ему пришлось сдаться. Он снял с себя залитый кровью пиджак и со вздохом облегчения опустился на кровать.
«Дай мне один час, — сказал он. — Я лучше думаю лежа. Эту бредовую установку Фернанды надо как-то поколебать».
Она бережно накрыла его одеялом. То, что произошло с Джонни, является еще одним доказательством того, что ситуация крайне опасная. Она не хотела, чтобы он вновь из-за нее пострадал.
«Один час», — сказала она и тихо вышла из комнаты.
В коридоре она остановилась около комнаты Фернанды и прислушалась. Из комнаты доносились какие-то звуки. Она еще там. Очевидно, она не начнет действовать немедленно. Доркас быстро пошла к лестнице и сбежала в вестибюль. Она быстрой походкой пошла по направлению к городу и свернула на набержную. Толпа туристов, только что выбравшихся на берег, устремилась к городским воротам. Она протолкалась через поток и прошла через ворота у подножья Замка Большого Хозяина, того самого, который был так ярко освещен в незабвенную ночь.
Оказавшись в стенах города, она быстро нашла дорогу на Улицу Рыцарей. Движения ее были уверенными, и она контролировала в себе и страх, и гнев. Если она начнет думать о Бет, это ее ослабит. Она должна быть во всеоружии перед предстоящим поединком.
Теперь было понятно, как Ванда ускользнула в тот раз. В некоторых двориках был черный ход. Ванда могла свернуть вместе с Бет в аллею, а затем проскочить через второй выход, оторвавшись от преследования. Но сегодня Доркас знала, куда идет.