Выбрать главу

Где-нибудь там, на востоке, должно же быть море.

Море!

И наконец, глубоко вздохнув, собравшись с духом, взяла в руку длинную линейку, что внушала страх всем ученикам, с размаху ударила ей несколько раз по столу, как имела обыкновение делать, когда хотела навести порядок в расшалившемся не в меру классе.

– Вставайте! – приказала она. – Все вставайте! Мы идем к морю.

Мальчишки постарше, Менелик Калеб, Бруно Грисси и Ахим Биклия, еще раз вернулись в деревню, где к своему удивлению нашли старика пастуха, всю ночь он копал глубокую могилу, куда сбрасывал части человеческих тел, которые очень часто приходилось ему отбирать у гиен, грифов и шакалов.

– Уходите! – закричал он им. – Я не хочу чтобы вы видели это.

Бруно Грисси хотел было в последний раз взглянуть на то, что осталось от его родителей, но увидев бесформенную кучу пепла, в которую превратился некогда массивный дом на холме, пришел к заключению, что их останки смешались с этим пеплом, и ограничился тем, что открутил один из тяжелых шаров, украшавших изголовье кровати, на которой когда-то родился, чтобы унести его с собой, как память и о доме, и о своей семье.

Смутные предчувствия указывали ему, что начиная с того момента, домашний очаг его будет в какой-то другой, далекой стране, по ту сторону моря и далеко от Африки, и что вся его семья теперь состоит из сестры Карлы и брата Марио, которых он должен оберегать любой ценой и всем своими силами.

А потому ограничился тем, что пробормотал короткую молитву, стоя перед уцелевшей дверью, через которую столько раз выбегал на улицу, и пошел обратно, разыскивая Менелика и Ахима, а они тем временем стаскивали к пирогам разные вещи, одежду и продукты, какие удавалось найти среди руин.

В неглубокой нише, внутри того, что некогда было хижиной великана Суллема, они отыскали старую винтовку, в удивительно хорошем состоянии, и коробку с патронами, которые огонь пощадил, и мысленно поблагодарили смелого деревенского охотника за то, что всегда был человеком предусмотрительным и аккуратным, что прятал свои ружья и патроны подальше как от сырости, так и от детей.

Спустя пару часов, когда пришли к заключению, что вокруг не осталось ничего мало-мальски полезного, помахали на прощание пастуху, поглощенному своим занятием, каждый из них забрался в свою пирогу, позволив течению нести их плавно вниз по реке.

Последнее, что они увидели – разрушенную деревню и старика с лопатой в руках, провожавшего их взглядом, стоя на краю огромной могилы, с безутешным видом человека, убежденного в том, что это были последние живые существа, какие он видел в своей жизни.

Никто из них не плакал.

Какая-то когтистая лапа, раскаленная до красна, сжала их сердца, а в животах разверзлась пропасть, но, удаляясь от того, что когда-то было их миром, они лишь крепко сжали зубы, осознавая, что теперь просто обязаны стать примером для подражания для остальных малышей.

Плачь не плачь, но родителей не вернешь к жизни.

И ни одна слезинка не поможет отомстить за них.

Не время сейчас для слез и мести, но нужно найти дорогу к тому месту, где можно будет жить в мире и без страха.

Когда деревья полностью скрыли деревню, они наконец взялись за весла и принялись грести в сторону того места, где их ожидали остальные.

Сеньорита Маргарет благоразумно решила: не стоит подвергать малышей такому испытанию – видеть, пусть и издалека, то немногое, что осталось от их домов, а потому повела их через лес к опушке, где они ждали в абсолютной тишине и молчании, и трудно было представить, что именно эта ребятня вылетала из дверей школы с дикими воплями, крича и гоняясь друг за другом, а затем ныряли в реку и резвились в воде до самого обеда.

Прежде чем сесть в лодки, сеньорита Маргарет разделили всех на три группы, и когда обратилась к ним, то сделала это не как добрая учительница, которая снисходительно относится к тому будут ли ее слушать, или не будут, а говорила голосом жестким, как человек, чей авторитет не подвергается сомнению и кто не потерпит даже малейших возражении в отношении своих приказов.

– В каждой группе каждый из вас будет отвечать перед тем, кто старше него, – сказала она. – Менелик, Ахим и Бруно будут ответственными в каждой из своих групп. И никто, слышите меня! Никто не посмеет ослушаться распоряжений тех, кто по своему возрасту стоит над ними, или, клянусь, будете вспоминать меня до последнего своего дня, – и обвела их суровым взглядом. – Все ясно?