Природа истерзанная, с отдельно стоящими плато, имевшими такой вид, словно демоны ада пытались пробиться здесь наружу, а пропасти там такие узкие и глубокие, что даже орлы не могут летать над ними, настолько сильны там ветра, что разбивают птиц о стены или просто уносят с собой, как в чудовищную сточную трубу.
А там, наверху, на высоте в три тысячи метров, все выжжено безжалостным тропическим солнцем, а на дне ущелий, куда это самое солнце никогда не заглядывает и через которые протекают неистовые реки, воздух остывает настолько, что никогда не успокаивается и все время пребывает в движении, и настолько сильны его порывы, что очень часто вой и рев производимый им, когда он налетает на камни или проносится сквозь кусты, слышны за многие километры.
«Там, где поют Боги» – пожалуй, самый дикий из уголков планеты, где не царствуют вечные снега, и над его неровной поверхности из темной лавы, что очень похожа на выдубленную шкуру крокодила космических размеров, в период дождей поднимается густой туман, по причине мощных испарений, что еще больше способствует тому, что этот угрюмый пейзаж, принимает вид угрожающий.
Чтобы спуститься на самое дно одной из тех невообразимых расщелин, и затем подняться по противоположной стене, на это рискованное предприятие могут уйти недели, и в том нет ничего удивительного, что существуют большие пространства в тех местах, где никогда не ступала нога какого-нибудь человека, или там встречаются поселения, что не меняли своего вида на протяжении тысячелетий.
Всегда жизнелюбивая сеньорита Маргарет, однако, вспоминала с чувством настоящего ужаса то долгое путешествие, что совершила почти сорок лет назад, когда ее отец искал такой отдаленный уголок, где бы слово Божье звучало также свежо и правдиво, как когда-то в древней Галилеи.
Человек этот, кто начал жить по зову сердца, хоть и с нескольким запозданием, преподобный Алекс Мортимер, первый раз в своей жизни прислушался к словам вечным, когда его бросила жена, оставив на руках его болезненную девочку, как единственное воспоминание о себе, которая, по словам медиков, навряд ли сможет выдержать сильную жару тропических регионов, если то не будет климат мягкий и влажный, более свойственный высокогорным лесам, саваннам или африканским пустыням. После длительного процесса изучения и множества консультаций, преподобный Мортимер пришел к заключению, что только эфиопский горный массив единственное место на Черном Континенте, сочетающее в себе обе черты, которые определил для себя как основные при поиске места, где смог бы исполнить свою новую задачу: наличие примитивных дикарей, нуждающихся в слове Божьем, а также чистый и свежий воздух, так необходимый для легких маленькой Маргарет.
Если путь от Джибути до Аддис-Абебы, что они преодолели на поезде, оказался полным приятных и ярких впечатлений и, как результат, с самого первого мгновения отец с дочерью полюбили местный образ жизни, то бесконечная экспедиция на мулах по дикому, напоминающему лабиринт плоскогорью, превратилась в настоящее испытание и в большей степени способствовало тому, что у сеньориты Маргарет никогда не возникало даже маломальского желания покинуть долину.
Каждый раз, как камень начинал шататься под копытами мулов на краю пропасти глубиной в тысячу метров, ее охватывало страшное головокружение и перехватывало дыхание, и воспоминание об этом путешествии оставалось таким же ярким, как и в те далекие времена, когда она имела обыкновение просыпаться от собственного крика, потому что ей снилось, будто она летит в пропасть, прямо в кипящие воды реки, протекавшей по дну, что тащила ее за собой, ударяя об острые камни, разрывавшие ее тело на тысячу кусков.
Очень часто, уже за полдень, появлялись ливневые облака прямо в голубом небе, когда многочисленные, безобидные с виду облачка вдруг начинали притягиваться друг к другу, словно магниты из ваты, поменявшие свои полюса, чтобы сформировать огромную, угрожающего вида, черную тучу, которую порывы ураганного ветра несли у самой поверхности, и откуда с яростью низвергались тонны воды, столько воды, что менее чем за полчаса поверхность плоскогорья превращалась в трясину, а потом облако, словно по волшебству, исчезало, уступая место неистовому солнцу, под чьими лучами окружающие вершины исчезали в облаке от испарений, настолько густое, что видимость сокращалась до сотни метров.
Ручьи разливались, маленькие озерца выходили из берегов, и если так случалось, что ливень заставал путешественников, когда они либо поднимались по склону, либо спускались по одной из тропинок, вьющихся по краю пропасти, то они должны были как можно быстрее найти камень, за который можно ухватиться, потому что через верхний край склона вниз низвергались тонны воды, способные утащить любого из них с собой в пропасть, а сама тропинка становилась такой скользкой, словно конькобежная дорожка.