Ноилани вскинула глаза, и Диллон почувствовал, что не может оторваться от них, таких печальных, беззащитных и прекрасных. Через несколько секунд девушка опустила глаза, сделав вид, что разглядывает рисунок на солонке и перечнице.
— Пока я мало что понимаю, — сказал Диллон. И не только это. — Что так встревожило экономку?
— Фотография, — ответила Ноилани. — Она… изменилась.
— Как это? Порвалась? Выцвела? Что?
— Нет, не то. — Теперь Ноилани смотрела на свои руки. — Понимаете, теперь на фотографии рядом с дедушкой стоит моя бабушка.
Между ними повисло молчание. Казалось, оно длилось целую вечность.
Диллон заговорил первым:
— Очевидно, кто-то подменил фотографию, а экономке не сказал.
— Ничего подобного! — выпалила Ноилани. — После смерти бабушки в доме никто не живет. Он заперт на замок, а ключ есть только у Лили. Никто не мог войти внутрь.
Насколько ей известно.
— Кроме того, бабушки не было на Оаху в тот день, когда была сделана фотография. Она вернулась на Большой остров — в Хило — за день до этого, чтобы забрать из тюрьмы своего брата.
— Значит, снимок был сделан в другое время, — сказал Диллон. — Вот вам и вся тайна.
— В том-то и дело. Это не другая фотография, а та же самая! Разница в том, что теперь на ней есть и бабушка.
Диллон глубоко вздохнул. Такое он уже видел: горе делает людей — даже самых разумных — невероятно доверчивыми, они начинают верить в такие вещи, которые раньше сочли бы полнейшей глупостью.
— А не могла ваша экономка ошибиться?
— Сначала я тоже так подумала. Как еще объяснить? — спросила Ноилани, бросив на него тревожный взгляд.
— Давайте предположим, что я прав. И что ваши бабушка и дедушка сфотографировались на том же месте, но в другой день. Возможно, бабушка сама поменяла фотографии, а экономка этого не замечала, пока не произошла трагедия.
— Если так, — сказала Ноилани, — где первая фотография, та, с дедушкой? Ее нигде нет. Лили просмотрела все бабушкины альбомы и не нашла тот снимок.
— Может быть, снимок тот же, просто над ним кто-то поработал. Скажем, переснял и сделал фотомонтаж.
— Зачем?
Он пожал плечами:
— Иногда люди совершают странные поступки.
— Но если бы снимок изменили, это сразу бы увидели.
— Не обязательно, — сказал Диллон. — В современных фотостудиях могут творить невероятные чудеса. Если позволите, я хотел бы взглянуть на фотографию.
— То есть вы согласны взяться за расследование? — спросила она, протягивая ему руку.
— Выходит, что так, — ответил он, скрепляя сделку рукопожатием.
Чудовищная ошибка с его стороны. Прикосновение к ней — даже в виде рукопожатия — вызвало в нем целую бурю горьких воспоминаний.
— Спасибо, — сказала Ноилани и улыбнулась.
Обычная вежливость требовала, чтобы он улыбнулся в ответ, но он помнил лишь о трехстах шестидесяти пяти письмах, которые писал ей весь год. Она не ответила ни на одно. Ноилани Кроуфорд оказалась хладнокровной и бесчувственной сукой. Он понял это уже давно. Только вела она себя совсем не как бесчувственная сука. И была очень красива. И от этого ему стало еще больнее.
— Ого, вы только взгляните!
Ноилани бросила взгляд на Диллона, который держал в руках выцветшие плавки, принадлежавшие, должно быть, ее отцу, когда тот учился в школе.
— Держу пари, ваша бабушка не любила выбрасывать вещи.
Ноилани перевела взгляд на стопку старых журналов, которые она в это время просматривала, и тяжело вздохнула:
— Мне сейчас не до шуток.
Прилетев в Хило, они наняли джип и отправились на север, где возле Хонокаа располагалась бабушкина плантация орехов макадамия. Там их ждала Лили Ямагучи.
— Вовремя вы явились, мисси! — сказала она и повернулась к Диллону. — Кто это? — с невинным видом спросила Лили, хотя, скорее всего, именно она подбросила карточку с его именем на письменный стол в бабушкином кабинете, где Ноилани ее и нашла.
«Маршал, кто же еще», — чуть не выпалила Ноилани, но вовремя спохватилась.
Лили ответила ей непонимающим взглядом, словно понятия не имела о том, кто перед ней стоит.
Конечно, Лили хотела как лучше, но Ноилани не нуждалась в ее помощи по части любовных дел. В Лондоне ее ждал прекрасный почти-что-жених. Честно говоря, не такой уж и прекрасный, так как был староват. С банкиром Джоном Стоддартом она провела всего один ужасно скучный вечер. Они ходили в кино смотреть заумный французский фильм, в котором фигурировали секс, кровь и подсолнухи. И все же лучше скучный банкир, чем бессердечный частный сыщик, даже если вышеназванный сыщик и выглядит как нечто среднее между ковбоем и спортсменом-серфингистом — широкие плечи, вьющиеся темные волосы и глаза такие же голубые, как вода в заливе Кахалуу.