Фредегонда искоса наблюдала за Теодебером. Кулаки принца были сжаты, лицо окаменело, глаза метали молнии. Казалось, его снедает гнев, вот-вот готовый вырваться наружу. Ей даже показалось, что Теодебера бьет дрожь. Невольно тронутая отчаянием, которое выдавал этот гнев, королева попыталась найти подходящие слова, которые прозвучали бы утешительно и в то же время не показались извинением, однако в этот момент негромкий голос Хильперика нарушил тишину:
— Твой брат будет разбит…
Фредегонда, Теодебер и Мерове одновременно обернулись к нему, но Хильперик откинулся на спинку кресла, ни на кого не глядя.
— Да, он, без сомнения, возьмет Тур — так же как я смог взять Париж и Реймс. Невелика заслуга защиты почти никакой, крепостные стены — одна видимость…. Если ему повезет или мой дорогой братец запоздает с выступлением, он сможет даже захватить Пуатье. Зигебер и его сука лопнут от злости, ведь они столько сил приложили, чтобы доставить туда эту деревяшку — якобы кусочек истинного креста… Плечи Хильперика задрожали от беззвучного смеха.
— … но, в конце концов, он будет разбит, — повторил король. Когда Хильперик повернулся к старшему сыну, он больше не улыбался.
— Вот почему ты не командуешь этой армией. Твой брат будет побежден, это очевидно. У него недостаточно людей, чтобы удерживать города, и недостаточно золота, чтобы нанять больше…. Но, это лишь первый ход в нашей партии — будут, и другие, много других…. Прежде всего, Зигеберу придется послать войска против Хловиса. А поскольку Зигебер не сможет одновременно защищать восток, Овернь, Аквитанию и еще собрать дополнительную армию, ему придется ослабить какую-то из своих границ. Когда он выступит, я узнаю, где его слабое место, и нанесу удар. Вот тогда ты и атакуешь Турень повторно — как только он оставит ее, чтобы сразиться со мной. Эти одновременные удары вынудят его метаться во все стороны…
— Словно оленя, который услышал, как трубят загонщики, — прошептал Теодебер.
— Именно так, — подтвердил Хильперик с коротким смешком. — Всякий раз, когда Зигебер покинет одно из своих логовищ, мы разорим его, спалим дотла, чтобы ничего от него не осталось! Доверься мне, сын мой, и меньше чем через год мы вернем себе все, что принадлежит нам по праву!
Теодебер поднялся. Теперь его глаза сверкали не от гнева, а от неистовой гордости. Охваченный возбуждением, он схватил карту, которую разложила на столе Фредегонда. Без сомнения, Теодебер пустился бы в описание своих будущих подвигов, если бы Фредегонда не вырвала карту у него из рук, слегка остудив его пыл.
— У нашего сына короткая память, — сказала она, оборачиваясь к принцу с насмешливой, почти вызывающей улыбкой. — Конечно, никто здесь не сомневается ни в твоих военных талантах — хотя у тебя еще не было случая их показать, — ни в твоих способностях завоевателя — хотя до сих пор ты завоевывал одних лишь служанок…. Но, разве, можешь ты отправиться в этот поход, не погубив при этом душу?
— Я… я не знаю, о чем вы говорите, — пробормотал Теодебер.
Однако внезапная, бледность принца и та поспешность, с которой он отвел глаза, не решаясь взглянуть на мачеху и тем более на отца, напротив, говорили о том, что он прекрасно понял намек Фредегонды.
— В самом деле? — переспросила она, тряхнув головой. — Разве ты не поклялся некогда своему дорогому дяде Зигеберу, что никогда не поднимешь оружия против него?
— Отец, эта клятва меня связывает! — воскликнул Теодобер.
— Знаю, знаю…. Но, это не имеет значения. Мне тоже пришлось поклясться в чем-то подобном…
— Ошибаешься, — возразила Фредегонда — Если он нарушит клятву, епископы осудят его, и народ их поддержит. Теодебер не может выступить в поход без риска быть отлученным от Церкви.
— Ну и что? Моего брата Карибера тоже отлучили!
— Принц, отлученный от Церкви, не сможет стать королем. Никто никогда его не признает. Зато…
Фредегонда замолчала, ожидая, пока смысл ее слов осознают король и его сыновья. Она медленно обошла стол, попутно бросив взгляд на Мерове, который рассматривал свои сапоги с таким видом, словно все происходящее его не касалось, и, наконец, села рядом с Хильпериком, на подлокотник его кресла.
— …Зато никто ни в чем не сможет упрекнуть Теодебера, если он всего лишь будет защищаться, — продолжала Фредегонда, обнимая короля. — Или защищать своего брата
Она замолчала и улыбнулась Теодеберу, по лицу, которого, было видно, что он с трудом успевает следить за ходом мыслей мачехи. Хильперик оказался сообразительнее. Он с довольным видом кивнул, затем положил руку на бедро Фредегонды и принялся поглаживать его сквозь ткань платья.