Наместник встал из-за стола, ввел его в какую-то комнату, а там мундиров… в глазах рябит… генеральские… полковничьи… ротмистровские… всякие.
Выбрал он себе мундир по мерке, подошел к дворцовому зеркалу и… проснулся.
Господи, подумал Ардальон Игнатьич, пуская колечки сизого дыма, ежели ты царя не можешь сюда заманить, чтобы он моих грибочков отведал, даруй мне хоть… ну, хотя бы того… настоящего, который в вице-губернатора стрелял.
— А у вас, я вижу, новенький, — сказал Ардальон Игнатьич, сплевывая махру.
— Вы о ком? — не сразу догадался Афиноген.
— О том… — И Нестерович простер руку в сторону Ицика и пришельца.
— А! — зевнул Афиноген. — Он не лесоруб… Он странник… малость того, — и старший Андронов повертел пожелтевшим от курева пальцем вокруг седого виска.
— Чего?
— У него, Ардальон Игнатьич, мозги набекрень.
— А он часом не прикидывается? — выдал себя урядник.
— Нет… Сами посудите: приходит и просит, чтобы ему лестницу сделали…
— Какую лестницу? — спросил Нестерович.
— До неба, — нарушил молчание Гурий.
— Ишь ты! — Ардальон Игнатьич погасил о сапог самокрутку.
— А ты, говорю, хоть знаешь, сколько на такую лестницу леса надобно, — продолжал Афиноген.
— Знаю, говорит, одно дерево, — перебил брата Гурий.
— Да вы не хором… кто-нибудь один, — попросил заинтригованный урядник.
— Рассказывай, — уступил брату Афиноген. — Ты же вроде обещал ему.
— Одного, говорю, дерева мало. Из одного, говорю, только до крыши можно…
— А он? — подстегнул рассказчика Ардальон Игнатьич.
— Я, говорит, покажу тебе такое дерево. И что вы думаете: подводит меня к пню, тычет в него рукой и говорит: «Это». Но это ж, говорю, пень, обыкновенный пень… А он: «Это! Это!» Смех и грех.
— А лестница-то ему зачем? — исподлобья следя за пришельцем, поинтересовался Ардальон Игнатьич.
— Я, говорит, к богу по ней поднимусь, — хихикнул Гурий. — В судный день… с докладом… И что ты, спрашиваю, ему о нас расскажешь. О вас, говорит, ничего… Я ему, говорит, только про евреев рассказываю. А вы, говорит, своего посланца ждите. Ну раз, говорю, о нас богу ничего хорошего не расскажешь, проси у своих… у Ицика… Видать, он его сейчас и уговаривает. Занятно с ним, весело. Послушаешь, и сам как будто одной ногой там…
— Где? — спросил Ардальон Игнатьич.
— На небе. Все время топором махать надоедает. Жаль только: корчмы там нет. — И Гурий снова захихикал. — Кому что, Ардальон Игнатьич, видать, корчма, она и есть наше небо.
— Уж ты, Гурий, скажешь, — одернул его Афиноген.
Они встали и снова взялись за топоры.
Поднялся и Нестерович. С минуту он размышлял, что делать: повернуть назад или подойти к тому, в ермолке с булавкой, и решил — день-то все равно коту под хвост — поговорить с пришельцем.
— Добрый день, — сухо поздоровался он с Ициком.
— Здравствуйте, — ответил тот.
— О чем люди добрые толкуют?
— О разном, — неохотно процедил Ицик.
Пришелец смотрел на Ардальона Игнатьича равнодушно, без всякого интереса и боязни, словно перед ним был не живой человек, а замшелое, не годящееся в никакие лестницы дерево.
— По-русски понимаешь? — обратился к пришельцу урядник просто и без предвзятости.
— Да, — сказал человек в ермолке. — Я говорю на всех языках.
— Так-таки на всех? — удивился Ардальон Игнатьич-
— На всех… Разве с людьми иначе договоришься?
— Верно, — буркнул ошарашенный Нестерович. — С людьми надо по-людски… Я уже тоже по-еврейски немножко калякаю… А ты издалека путь держишь?
— Смотря чем его мерить.
— Верстами, — сказал урядник.
— Я никогда не мерил свои пути верстами.
— А чем?
— Расстоянием от бога и до бога…
— Это Ардальон Игнатьич, наш урядник, — представил Нестеровича Ицик.
— Я так и думал, — сказал человек в ермолке. — Все урядники задают одни и те же вопросы.
— А ты кто? — сделав вид, что он не заметил ехидства, осведомился Ардальон Игнатьич.
— Разве урядникам важно, кто мы?
Ардальон Игнатьич остолбенел.
— А что же им, по-твоему, важно? — выдавил он.
— Где мы? С кем мы? За что мы? — вежливо объяснил человек в ермолке.
— Где вы, положим, ясно… на лесосеке у Фрадкина… С кем вы — тоже… в сей момент с Ициком… Остается узнать, за что вы…
— Но сказав, за что я, я отвечу, кто я…
— Вот именно, — ухватился за его ответ Ардальон Игнатьич.
— Но я и сам не знаю, кто я…
— Как же так? — скривился Нестерович.