— Тогда я ухожу спать. Спокойной ночи.
Но Ричард и не подумал пропустить ее.
— Сядьте, — приказал он. — Я хочу с вами поговорить. Мартин вам уже сказал, что собирается в Штаты?
Удивленная, Мэри кивнула:
— Говорил, что еще подумает над этим.
— Он уже согласился работать в Штатах. Уезжает послезавтра. Вы не огорчены этим?
— Конечно нет! Я уже говорила вам, что вовсе не влюблена в Мартина.
Он по-прежнему не спускал с нее внимательного взгляда.
— Люди не всегда говорят правду, когда речь идет о чувствах. Вы выглядели встревоженной последнее время, и я подумал, что причиной мог быть Мартин. Рад, что ошибся. Но мне хотелось бы знать, чем вы так расстроены.
Мэри в растерянности искала какой-нибудь подходящий предлог, но тут, на ее счастье, кто-то постучал в дверь. Доктор Кохрейн, негромко выругавшись, раздвинул створки.
— Что случилось, сестра?
Ночная дежурная сестра, веселая толстушка, улыбнулась:
— Я не знала, что вы здесь, сэр. Пришла сказать доктору Хантер, что у меня готов чай. Хотите, принесу и вам?
— Нет. Спасибо, сестра. Спокойной ночи, мисс Хантер.
В субботу утром ей позвонил оператор.
— Междугородный звонок из Кардиффа, доктор.
Это был доктор Томас, ее замена. Он сообщил, что приедет на день раньше, в воскресенье.
Раньше Мэри всегда гордилась своей сдержанностью, но здесь, особенно в последнее время, стала частенько плакать. Это было так унизительно. Страх не удержаться и расплакаться при всех в понедельник подтолкнул ее к решению.
— Хорошо, доктор Томас, приезжайте завтра. Если приедете пораньше, я смогу вам все показать и передать дела, прежде чем уеду.
Как хорошо, что она жила в отдельной квартирке! Теперь никто не увидит, как она плачет.
Ей никогда больше не увидеть Ричарда, но, возможно, так будет лучше для нее.
Мэри просидела до двух часов ночи, заполняя карты и журналы, сделала все необходимые записи. В воскресенье она пришла на завтрак, и как раз в это время позвонила миссис Кохрейн, чтобы попрощаться.
— Ричард мне сказал, что вы завтра уезжаете, дорогая. Надеюсь, мы с вами еще увидимся.
— Я тоже надеюсь.
— Мартин просил меня спросить у вас, можно ли ему вечером зайти попрощаться?
— Меня уже не будет здесь сегодня вечером, миссис Кохрейн. Я уезжаю сегодня, а не в понедельник.
Наступило короткое молчание.
— Мой сын очень расстроится, — наконец сказала миссис Кохрейн. — Он так хотел встретиться с вами перед отъездом.
— Мы можем поговорить с ним сейчас по телефону, — предложила Мэри.
— Мартина сейчас нет дома. Но я имела в виду не его, а Ричарда. Что ж, прощайте, Мэри. Всего хорошего.
Допивая вторую чашку кофе, Мэри раздумывала над последними словами миссис Кохрейн. Ричарду, наверно, страшно надоело каждые полгода менять больничного хирурга. Это создает массу неудобств. Вот вам и причина, заставившая его сожалеть о ее отъезде.
Быстро обойдя всех пациентов, она начала укладывать вещи. Надо еще успеть со всеми попрощаться. Пришел доктор Робертс, чтобы взглянуть на вновь поступившую пациентку.
— Согласен с вами, дорогая. Аппендицит, но не острый. Мы оставим ее под наблюдением.
Мэри спросила, может ли она уехать сегодня.
— Мне было так приятно работать с вами, доктор Робертс, — улыбаясь, сказала она. — Я многому у вас научилась. Передайте от меня благодарность мистеру Кохрейну. Я ведь больше с ним не увижусь.
— Я, конечно, передам, если вы просите. Но почему бы вам не попрощаться с ним самой?
— Но меня уже здесь не будет, когда он вернется, — сказала она уныло.
Проницательный взгляд старого доктора говорил о том, что он догадывается о многом. Мэри засунула руки поглубже в карманы белого халата и отвернулась к окну. Он потрепал ее по плечу.
— Не забывайте, что есть телефон. Можете ему позвонить.
Закончив записи в карте новой пациентки, она вернулась к себе. Пожалуй, она напишет доктору Кохрейну короткое письмо. Это легче, чем объясняться по телефону.
«Я очень сожалею, что не смогла попрощаться с вами, — написала она, а потом вычеркнула слово «очень». — Я провела здесь незабываемые полгода. Мне доставило наслаждение работать с вами». Подумав, Мэри вычеркнула и слово «наслаждение».
После нескольких неудачных попыток она порвала все листки. Потом выругала себя за это. Ему же все равно, что она напишет; он пробежит глазами по тексту и выкинет письмо в мусор. Взяв снова перо, она решительно вывела:
«Дорогой доктор Кохрейн.
Простите, что не успела попрощаться, моя замена прибыла на день раньше. Благодарю за ту помощь, которую вы мне оказывали.