Женщина слегка приоткрыла рот и медленно перевела на меня взгляд. Мальчик сидел неподвижно, держа нож так, будто в его руках была бомба. Женщина переводила взгляд с него на меня и вновь на него. Затем прижала мальчишку к груди, и по ее лицу потекли слезы. Слезы, в которых не было печали. Она обхватила детей руками, и ее вновь начало трясти.
– Мама? – произнес мальчик, прижавшись к её груди.
– Да.
Девочка тоже проснулась и села.
– Хуан Педро найдет нас? – спросила она.
Ее мать взглянула на меня и ответила:
– Не думаю, детка.
– Похоже, вы трое проделали долгий путь. – Я попытался улыбнуться детям. – Таких смелых и стойких ребят, как вы, я еще не встречал. Редко кто способен на то, что сделали вы, даже летом и с рюкзаками, набитыми едой и водой. Вы проголодались?
По их ничего не выражающим лицам я понял, что они об этом даже не задумывались.
– Сейчас я немного приведу себя в порядок. А потом… Я умею готовить омлет. Можете спросить у Роско.
Водопровода у меня в доме нет, поэтому я обливаюсь из ведра водой комнатной температуры. Учитывая, что мое жилище состоит всего из одной комнаты и что живу я один, у меня, естественно, не было необходимости делать какие-то перегородки. Но теперь за каждым моим движением следили три пары любопытных глаз, и я был вынужден отгородить свою «душевую» шерстяным одеялом. Там я разделся и встал в таз. Почти мгновенно вода окрасилась в красный цвет. Вскоре мои пальцы нащупали причину кровотечения. Я обработал рану, после чего взялся зашивать глубокий порез под левым ребром. Отсутствие зеркала и расположение раны затрудняли мою работу, поэтому я натянул штаны и выглянул из-за одеяла.
– Могу я вас немного потревожить?
Женщина послушно встала и подошла к одеялу.
И склонила голову. Я немного отодвинул одеяло, чтобы она смогла увидеть то, чего не полагалось видеть детям. Она быстро зашла за одеяло, опустилась рядом с «душем» на колени, осторожно промыла мою кожу перекисью водорода, а затем взялась зашивать рану. Точность ее движений свидетельствовала о том, что либо у нее имелось какое-то медицинское образование, либо ей доводилось заниматься чем-то подобным и раньше.
Закончив, она встала, ожидая, что я велю ей уйти.
Но ощущалось в ней и нечто другое. Стыд. И что-то вроде растущей покорности. Ведь я одержал верх над ее хозяином.
Я указал на кухонную часть моего жилья.
– Там есть еда. Какая вам понравится. Спички лежат на полке над плитой.
Она бросила быстрый взгляд на мои швы.
– Ничего страшного. Роско, когда мы с ним боремся, царапает меня гораздо сильнее.
Натужная усмешка. Она быстро взглянула на меня, затем повернулась и, приподняв край одеяла, вышла. Когда я вышел, уже одетый и впервые за много лет спрыснув себя дезодорантом, она успела поджарить бекон, сделать омлет, сварить кашу, подрумянить несколько тостов и заварить кофейник свежего кофе.
Дети сидели за моим столом, глядя на то, как стынет их еда.
– Давайте ешьте, – сказал я, жестом приглашая к ужину. Их словно выпустили из клеток. Они жадно набросились на угощения. Казалось, они глотали еду, не жуя, и в два счета слопали дюжину яиц, шесть тостов, полбанки желе, почти полфунта бекона и целую кастрюлю каши.
Пока дети ели, мы с женщиной сидели у огня.
– Он вас перевез через границу?
– Да.
– Давно?
Она пожала плечами.
– Лет пять назад.
– У вас есть родственники в Штатах?
– Брат во Флориде. Может быть, кто-то еще.
– Вы хотите повидать их?
Наверное, до последних пяти минут она никогда не задумывалась о таких вещах, ведь чтобы что-то планировать, необходимо иметь свободу.
– Я точно не знаю, где они и как туда добираться. У меня… ничего нет.
– Я могу посадить вас на автобус.
Она умолкла, не решаясь встретиться со мной взглядом.
– У меня нет денег, чтобы расплатиться с вами.
Мы с ней вели как бы два разговора. Один на поверхности – о деньгах. Второй, скрытый, – о том, что она беззащитная женщина с привлекательным телом и что ей нужны деньги. Внимательно изучая выражение ее лица, я невольно задавался вопросом, было ли во мне нечто такое, что побудило ее вести себя со мной именно так, или же она настолько привыкла, что ею пользуются, что была просто не способна мыслить иначе. Как будто на душу этой женщины помимо ее воли нанесли татуировку.
Я встал и повернулся спиной к огню.
– В Спрюс-Пайн есть автобусная станция. Я мог бы посадить вас на вечерний автобус до Эшвилла. Там вы сможете взять билет практически до любого места.
Она кивнула. Даже не посмотрев на меня.