Деловитые санитары под руки повели пациента к входу. Вдруг двери распахнулись, и на крыльцо стремительно выскочил благообразный азиатского обличья человек в белом халате.
— Для встречи, смирна-а-а! — прокричал азиат.
— Истинно дурдом, если так пациентов встречают, — подумал Ваня. Но на него никто не обращал ни малейшего внимания. Весь персонал больницы высыпал на крыльцо и замер в ожидании.
И вот, на улицу неспешно вырулил тот самый полоумный старикан, что накинулся на Ивана в парке у Озера. Только теперь на нём был старинный мундир с эполетами и сапоги не смазные, а из дорогой кожи.
Белохалатный привычно взмахнул по-дирижерски рукой и все присутствующие слажено грянули:
Боже! Царя храни!
Сильный державный
Царь Православный
Царствуй на славу!
«Ни хрена себе! — прокричал кто-то в больной голове музыканта — Что же это творится? Наверное, я взаправду с катушек слетел».
Между тем, псих с эполетами привычным движением подал доктору руку для поцелуя. Азиат почтительно к ручке приложился и подобострастно произнёс: «Приятного моциона Вам, Ваше Сиятельство!».
Присутствующие дружно прокричали троекратно: «Ура! Ура! Ура».
«Как Императора встречают, подумал Иван, — а причём тогда «Сиятельство?»
— Дохтур Лхасаран Цэрэмпилович завсегда так Их Сиятельство встречать велит, словно самодержца, — отвечая на безмолвный Ванин вопрос, сказал пожилой санитар.
«Самодержец» серьезно и величественно благословил присутствующих.
— Ваше Сиятельство! Для Вашего удобства Иван и Пётр с Вами погуляют. Да и по чину положено такую важную персону сопровождать, — подобострастно кланяясь, сказал Лхасаран Цэрэмпилович.
— Ну-ну, — благожелательно согласился важный старик, — пускай идут. Где дорожка крутая, под рученьки поддержат. Не молод уже чай.
Старик величаво поплыл сквозь больничную публику в сторону сосновой рощи. Проходя мимо Ивана Семёновича, все ещё спеленатого смирительной рубашкой, остановился, пригляделся.
— Знакомое лицо. В Царском Селе тебя видел?
— Никак нет Ваше…Благо…Сиятельство, — отвечал ошалелый музыкант, — в колледже педагогическом тружусь… состою в профсоюзе…
— Чего? Чудной ты малый. А я тебя точно где-то видел.
— Так на Озере вместе изволили гулять, когда я из окошка гимназии женской выпрыгнул!
— Что этот разумом скорбный глаголет? Ты, доктор, подлечи беднягу. А как лучше ему станет, пришли ко мне в покои. Беседовать с ним желаю. Да балахон этот с ними с него. Неудобно человеку в таком ходить. По себе знаю. И микстурами своими погаными поменьше трави, а то вместо беседы мычать станет, как корова.
— Слушаюсь, Ваше Сиятельство! Только не гневайтесь, а лекарства ему необходимы. Сами понимаете, не первый год лечитесь…
— А вот ужо велю тебя на конюшню да батогами, узкоглазый!
— На всё Ваша воля, Ваше Сиятельство.
Как Дух Земли с Солнцем потрудились
И видела Вольница, осаждавшая Белую Гору, как засветились изнутри облака в небе. Земля всколыхнулась. Грянул гром, молния и радуга одновременно осветили крепость туземцев. Затем была Тьма Великая более часу. Дождь цвета золотой парчи из дальних стран пролился над храминой язычников.
Стало тихо. Даже комаров не слыхать. Атаман Ерофей дал команду двигаться к крепости.
Вошли красные кафтаны в ворота — кругом пусто. Ни людей, ни собак, ни захудалой кошки. Будто вымерло городище. Над храминой иноверной золотистая дымка клубится и уже почти истаивает.
Когда и как ушли защитники Белой Горы никто не видел. Не иначе как их Боги или Духи глаза осадникам отвели. Пусто кругом. Да и ладно — ушли хозяева, сбежали от нападавших. Значит, можно теперь законно искать трофеи. Слухами земля полнилась о несметных сокровищах этого дикого племени.
Обошли покинутые дома — мало чем поживились. Видно было, что люди в дальнюю дорогу собирались. Забрали с собой скарб свой да снасти, да припас необходимый.
В храмину вошли: пусто, ни злата, ни серебра. Искали хранилища тайные, да не нашли.
— Где сокровища, Атаман? — роптали служивые. — Подсылы с купчишками божились, что достояния здесь видимо-невидимо.
— Знать, плохо ищем, — отвечал Ерофей, — что в Стольный Град докладывать будем?
— Надобно всё не спеша да подробно разведать, может зарыли где?
— Не могли так вот просто всё унести!
— Искать будем, братцы. Без казны супротивников нам возвращаться восвояси негоже. Позор на всю Вольницу.
***
А Племя уже покинуло родную Белую Гору. Невидимые Родители постарались. Враг не заметил, как ушёл на Полуночную сторону караван. Было в нём ни много ни мало сто возов золота. Да каждая семья везла с собой и одежду, и одеяла из шкур, и снасти для добычи зверя и рыбы, всё, что могли с собой забрать.
Родители тем временем взялись с Духом Земли за дело великое. Надо было Слёзы переправить вслед за Детьми.
Открыл им Земной Дух пути Горючих Слёз Земных. Подвёл к самому Родительскому Дому Горючую Тропу. Родители (сильны были в волшебстве) совместным Небесным камланием обратили Твердый металл в жидкость. Младший Родитель Солнце теперь должен был могучим лучом своим всколыхнуть огромное золотое озеро, образовавшееся под Родительским Домом, и направить его течение на Горючую Тропу.
Направить-то направил, да всё-таки погорячился. Почти правильно всё сделал, только слишком сильный луч соорудил. Вот Слёзы и пронеслись мимо недр, приготовленных Духом Земли. Попали Слёзы в полый Могучий Утёс да в пустоту бездонную, что из Утёса вела глубоко под речное дно.
Возмутились воды. Отяжелели ранее лёгкие волны. Беспокойно стало в Реке. Речной Дед вознегодовал и ожесточился душою к Духу Земли: «Совсем Старик из ума выжил. Удумал водную стихию возмутить и Народ Речной смутить да из его, Речного Деда, повиновения вывести!».
И точно: Водяные и Девы Водные, Русалками прозванные, тотчас начали творить произвол, и мало что Деда за бороду не таскали. Усмирил, как мог своих подданных Дух Могучей Реки. А Духу Земли молвил: «Злое дело ты, Родич, содеял. Я в твоих владениях не самоуправствовал. Жили как добрые соседи. Почто же ты спокойствие вод моих смутил? Зачем такое обилие злата в Утёс да под дно речное направил?
Спору нет — под дном речным твои Земные Недра лежат. И Слёз Горючих целое море. Но был бы добрым Родичем, не стал бы под моими владениями столько Слёз Небесных и Слёз Земных соединять. Иных мест в Земле твоей предостаточно!».
Дух Леса тоже в обиде, что вблизи его владений Слёзы Земные с Небесными соединились: «Нет теперь порядка в Вольной Тайге! И мой Лесной Народ в непослушании пребывает. Лешие да Древесные Девы чудят и вольничают. Не было прежде такого беззакония! С Водой союз Небесным Слезам полезен, а не с Горючими Слезами! Хорошо хоть, в наших краях Чёрный Горючий Камень не водится, а только Бурый Уголь да торф. Совсем пропали б!»
Дух Земли рад бы оправдаться, только не верят ему Водный Дед с Лесным. А хуже всего — сам знает Земной, что нельзя надолго соединять эти два вида Слёз. Бедам великим быть в грядущие времена.
Худо-бедно помирился с Лесным Духом (у него беспорядков меньше было, и скоро он их почти прекратил). Водный Дед на мировую не пошёл.
Так и жили.
На полу кабинета снова видны были следы мокрых перепончатых лап. Еле уловимый запах городской канализации и три помятых цветка на столе перед монитором служили визитной карточкой.
«Опять Пончик чувства демонстрирует», ‑ подумала Лилия. — «Хорошо, что этот наследственный канализационный дайвер не понимает, куда забирается. Не то пришлось бы службу безопасности подключать!».
«Лилия Эльрудовна! Зайди, пожалуйста, ко мне!». — В голосе Главного чувствовалось раздражение. Впрочем, небольшое.