Трудно было в первые годы без любимых скакунов и тягловой силы. Голод не тётка. И не дядька. Лошади тоже голодали и всё равно бы пали от отсутствия кормов. Жизнь заставила, и Дети обучились искусству разведения и хозяйственного использования оленей, получившему столетия спустя научное название «оленеводство таёжного типа».
Да и колбаса из оленины оказалась не хуже конской. Почти. Даже стали считать оленье мясо своим национальным продуктом. А малочисленные этнические сородичи на Белой Горе, совсем запутавшись в племенных традициях, сокрушались, что не имеют возможности питаться, как заповедали родители. Оленину подавали только в дорогих ресторанах и недёшево.
Да не в оленине с кониной счастье. Главной мечтой, целью, о которой не давали забыть хранители памяти шаманы, было возвращение на Белую Гору, воспетую во множестве народных сказаний.
Не беда, что нынешние поколения Детей очень смутно представляли, что это за вожделенная Гора. И Невидимые Родители были слишком уж далекими и неясными фигурами. Но именно заботливые Родители и устроили во благо чад своих так, что жили они особняком от всего мира. Не вкушая скверны и пороков современной цивилизации, не усваивая пагубных нравов иноплеменников.
Давно были организованы оленеводческие и охотничьи колхозы и совхозы. Потом они канули в небытие. На Север пришла большая нефть. Слава Духам Рода! Никто не замечал Племя и не мешал ему. Дети тоже не ощущали присутствия соседей. Разве только Хан Тогизбей. Ну, ещё Шаман о чём-то смутно догадывался.
В общем и целом жизнь после переселения наладилась довольно быстро. Особенно хорошо пошли дела, когда из «зимнего подземного путешествия» возвратилась Великая Собака, принесшая во чреве щенков для возрождения поголовья. И были те щенки умны, выносливы и на удивление приспособлены к таёжной жизни.
А ещё по наставлению Родителей, преподанному через Шамана, стали выводить Собаку в окрестности стойбища и, накрыв большим золотым котлом, камлать и стучать призывно по этому котлу. Собака под котлом, лишённая света, своим чудесным даром, полученным от Невидимых, приводила Детей к месту, на котором следовало копать, и всегда там находилась изрядная порция разбросанного в баснословные времена Великого Перехода золота.
Следовательно, появилась у Племени казна, необходимая для покупки провианта, одежды и охотничьих припасов в ближайшей фактории. Совсем даже не бедно зажили Дети. Многие завидовали диким старателям. Шаман велел говорить, что нашло Племя золотую жилу. Оттуда и золотишко. А чужим хода к богатству нет. Его Духи Племени охраняют.
К счастью Детей, Невидимые предусмотрели, что обмен золота будет всегда происходить лишь с современниками Переселения. Люди в те времена были ещё чисты душой. Начни менять крупу и порох на золотые слитки в более поздние времена — вырезали бы добрые люди все Племя ради Тельца Златого.
А уж заправилам нефтяного бизнеса и их подручным на местах совсем не полагалось знать о богатстве обитателях чумов.
Только последний Хан попал в водоворот современности. Отведал однажды снадобья шаманского, которое те давали правителям для мудрости и предвидения, да много видать хватил зелья. Вот и вынесло его прямо на буровую. Со всеми вытекающими последствиями. Пришлось осваивать бессмысленную для его первобытного сознания профессию нефтяника.
Но не дано понять смертному помыслы Великих. Думал, что к буровой попал по случайности. А оказалось таким путём указали Тогизбею Родители путь к далёкой Родине на Белой Горе. Теперь, окончив вахту, Тогизбей вертолётом добирался до Чумска.
Останавливался у коллеги по нефтепромыслу Шамиля, который сразу признал в нем соплеменника и родственника.
— Здорово, братан! Смотрю ты никак тоже из Монастырских татар? Далеконько же тебя занесло! Мне как сказали мужики, что из местных парня взяли на работу — что-то в сердце ёкнуло. Пойду, думаю, посмотрю. А сердце правильно подсказывало. Монастырского монастырский где угодно разглядит.
— А что такое монастырский? — озадаченно спросил Хан.
— Ну ты, братишка, совсем в тайге одичал. Ничего прилетим в Город, я тебя с роднёй познакомлю. Поживёшь. Оклемаешься.
— Птицы летают. Людям не дано.
— Да-а-а! Дикий, первобытный человек. Ничего, очухаешься, родственничек.
***
Как-то поздним вечером, Хан, томимый бессонницей, вышел на монастырский двор. Мирно мерцали звезды. Луна заливала ровным светом храм, келейный корпус, надгробье Праведного Старца.
В свете Луны двор и все окрестности казались удивительно знакомыми.
«Я ведь жил здесь когда-то. Точно помню!», — успел подумать Тогизбей. Тут его внимание привлёк крадущийся в темноте человек. В руках у того была лопата, которой он не преминул воспользоваться. Комья земли разлетались в стороны с необычайной быстротой. Ночной землекоп явно торопился. Он то и дело нервно оглядывался.
«Боится. Не иначе, злой умысел имеет. Надо вмешаться: волей-неволей, а хозяин территории Игумен. Надо уважать и блюсти его интересы Он ведь родственникам приют даёт. Хоть и неохотно, но и на улицу пока не выгнал».
— Стой, разбойник! — зычно проревел Тогизбей, рванулся к незнакомцу, на ходу прихватив за неимением другого оружия метлу, оставленную каким-то нерадивым монахом-уборщиком.
— Пошел ты! — услышал Хан совсем уж возмутительный ответ.
— Да я тебя голыми руками! — сообщил Тогизбей злоумышленнику, в ярости отбрасывая метёлку — Как смеешь так разговаривать со мною. Знаешь, кто Я?
— Чего орёшь! Сейчас вся братия повыскакивает. Жалко, видишь ли, если немного у них во дворе покопают интересующиеся люди!
— Не дело чужой двор лопатить! А что ищешь-то.
— Не твоё дело! Пошёл…
— Опять грубишь! Точно пришибу, ‑ нахватался на нефтепромысле Хан светских манер, — Или рассказывай. Или…
— А сам не догадываешься? Только ленивый не знает, сокровищ тут зарыто неисчислимо в каждом углу. Только подступиться не дают.
— Правильно делают. В чьей земле лежит, того и богатство.
— Да не их это. Историки в университете говорят, жило здесь когда-то до монастыря Племя богатое. От них клады и остались. А монахам они до лампады. Конечно, не прочь благосостояние поправить, но пока не хотят внимания привлекать, и так не бедствуют.
— А откуда про Племя ваши шаманы-историки прознали?
—Так не они. Ещё в старые времена граф Брюханов — исследователь Сибири надыбал какие-то материалы по Племени. С тех пор и ищут люди. Только, говорят, защита положена на эти богатства. Вернётся когда-нибудь Племя на свою Родину. Ещё и поэтому монахи копать не дозволяют и сами не берутся за поиски
«Духи! Что же не объяснили мне, убогому, сразу! Теперь понимаю Вашу неизреченную мудрость. Теперь и на буровой вкалывать не обидно. Хвала Вам, Мудрые! Я — избранный, который приведёт народ свой в Землю Обетованную! «Кто взыдет на Гору Господню? Или кто станет на месте Святем Его?».
Сам собой тихо, но предупреждающе звякнул маленький колокол на звоннице.
«О, Духи! Что за дивная песнь в голове моей вдруг зазвучала? Такую точно не слышал от наших шаманов. Но все правильно: давно заповедано было народу моему вернуться на Гору. И место здесь Святое! А песнь дивная, точно о нашем гонимом Племени, — «И тамо путь, им же явлю ему спасение Мое!».
— Любезный, так я пойду? Поздненько уже. Детишки дома, супруга беспокоится. («Врёт. Нет у него семьи»).
Тогизбей совсем забыл, что пленил неизвестного злодея. Только теперь он уже понял, что никакой тот не злодей. Духи его послали, чтобы возвестить Благую Весть о Великом Предначертании и Миссии Хана.
— Спасибо тебе, добрый человек! Мир дому твоему и всем и всему, что в доме твоем!
— А я, кажется, к психическому в плен попал!
— Скажи имя твоё, добрый человек!
— Иван, Иван, Ваня я! Всю жизнь при Белой Горе прожил.