Базука ошалело таращился на это порождение речных глубин. — Интересно, в каком таком тихом омуте такие черти водятся? — про себя подумал он. А вслух почтительно обратился. — Господин Водяной....
Фразу ему закончить не удалось.
— Не сметь, — рявкнул странный тип, — Водяные — мои подданные, Я — Великий Хранитель Могучей Реки! А Тайгой по берегам Лесной Дед командует, а у него в подчинении Лешие. Вот так у нас заведено.
Немного помолчав, Хранитель добавил с непонятной тоской — Ещё у меня тут Русалки — Девы Водные есть... Только этим рыбьим родственницам закон не писан. Никого не слушают, хоть тресни. Что хотят, то и творят. А у Деда Лесного Древесные Девы шалят. Тоже никого не слушают. Беда с ними!
— А спросить все-таки осмелюсь: Зачем мы Вам понадобились?
— Есть интерес, да не всё вам знать надобно. Что захочу, расскажу, а что не захочу, не расскажу. А вы, сердешные, мои наказы в точности выполните! Цыц! Не спорить, — прикрикнул грозный старик, хотя спорить никто и не думал.
— А чего надо-то? Мы завсегда чисто конкретно...
Тут произошло вовсе неожиданное: Речной Дед выхватил из мокрого кармана живую извивающуюся щуку, и с размаха ловко саданул ею Коляна по лбу, а рыбину бросил в реку.
— Пускай дурь, которую из башки этого мудрилы набрала, на стремнине вымоет, а то сама одуреет. Что мне с ней в Реке делать? А на вопрос отвечаю: от него мне ничего не надо. Пока не надо.
— А от меня, стало быть, надо? — отчего-то испугавшись, спросил Лёха Базука.
— Надо. И сделаешь всё, как миленький!
И так шли Фируз и Лилия к Чистой Горе. Только стали спускаться в низину, которая разделяла Белую Гору и Гору Чистого Озера (да, озеро, как ни странно, располагалось на горе, и из него даже брала начало коротенькая речка Чистая, которая впадала в реку Ушкуйку). Так вот. Только молодые стали спускаться в низину к Ушкуйке, чтобы, переплыв ее и благословившись ещё и речной водой, предстать перед роднёй, которая уже заждалась начала свадебного пира...
Тут все и началось!!!
В устье Ушкуйки плавно заходили из вод Великой Матери Реки диковинные лодки, совсем не похожие на скорлупки, в которых Племя занималось рыбной ловлей. Невиданных размеров были те лодки, а в них, зорко всматриваясь в берег, стояли крепкие вооруженные люди.
И просвистела стрела. И, охнув, схватилась за левую грудь красавица Лилия, и упала со стоном на землю...
И засвистели стрелы вокруг Фируза, приникшего к бездыханному телу жены.
— Где мой лук? Кинжал? Копьё? — мысленным криком взорвалась тишина в голове мужа-вдовца...
Но беспощадная правда уже стучала в висках: муж, не уберегший жену в брачный день, не вправе вернуться к Племени. Он покрыл себя вечным позором. Теперь он будет до скончания века бродить неприкаянно по лесам и горам, одичает, быстро-быстро состарится и, превратится в дикого безумного лесного Деда-Бабая, которым матери и бабки пугают ребятишек.
— Предупредить Племя!— пронеслось в голове Фируза. Но нет! Он не вправе теперь показаться на глаза соплеменникам! А каждый, кто встретит его — должен немедленно убить недостойного, по вине которого Племя не получило новой семьи и их детей — новых охотников и хозяек! Сам же горе-вдовец не имеет права сопротивляться.
Вот, если бы он прожил долгую семейную жизнь, родил детей для Племени, и потерял жену из-за болезни или ещё по какой причине, то получил бы звание Вдового Орла, и главы семей поочерёдно отправляли бы в его дом своих жён. Чтобы поддержать огонь в его очаге и разделить с ним ложе из медвежьих шкур, чтобы плодилось и приумножалось Племя.
Каждый из Детей Невидимых знал древнюю историю про то, как после многих лет счастливой жизни Орла и Рыси, Родительница Рысь, ставши старой и уже не очень ловкой, сорвалась с ветви высокого дерева, стоявшего на краю Великого Утёса. И разбилась Родительница насмерть.
Посмотрели Невидимые на горе Орла — нехорошо ему быть одному! И велели Старшим из родов лосей, бурундуков, белок и всего остального Лесного Народа по очереди присылать к Отцу-Орлу своих жеё.
Все в Племени знают об этом с незапамятных времён. Знают, и посмеиваются над глупостью иноплеменников. А те веками удивляются, что Дети Невидимых такие разные. Иная семья сплошь горбоносые, Другая — узкоглазые. Третьи — слишком смуглые. Четвертые — жёлтые. Сосед на соседа не похож! Но, все они — Дети Невидимых. А Отец у них один — Гордый Орёл! И нет Племени дружней и сильнее.
Писатель поправил фитиль в начавшей, было, чадить, лампадке, протёр и так уже блестевшую табличку с надписью "Зде покоится..." (Вот бы Хризостом узнал, чем вместо иконы пользуется труженик пера, проживающий на монастырской территории!) А Писатель относился к Святой Обители и к Вере Христовой с полным уважением, но с детства не вразумили — отец его был сильно пьющим атеистом, мать — комсомолкой, хотя и не спортсменкой.
В институте совсем в голове всё попутал курс научного атеизма. Но, стремилась-таки к высокому душа поэта (прозаика, конечно). Да вот только сильно раздражало и смущало мятущуюся и жаждущую душу то, что чуть ли не самым активным прихожанином монастырского храма был, как раз, его, Писателя, вузовский преподаватель научного, так сказать, атеизма. Заходил Писатель на богослужения, но когда слышал на клиросе козлиный голосок бывшего профессионального научного атеиста, начинал сильно нервничать и потеть.
А ещё сразу нестерпимо хотелось материться и выпить, а в святом месте, понятно, нельзя. И шёл Писатель домой к своей странной божничке, и зажигал лампаду, и, помаленьку успокаиваясь, ждал вдохновения. Бывало, оно и приходило, если мысли не сбивались на давно мучивший его воображение вопрос: кто же такие его квартирные хозяева — вроде татары, а вроде и остяки, а вроде и на корейцев похожи. Верой — точно не христиане и не мусульмане. И ни в одну схему про религии и секты из того, вузовского, атеистического ликбеза не укладываются.
Спросить бы у Научного Атеиста, но он всем теперь рассказывает, что дед его был митрополитом, за веру Христову сосланным в эту глухомань безбожными властями, отец его — истинный православный, он сам воспитан в лоне Церкви и все годы гонений был её верным чадом. Спроси тут чего у такого... Да ладно. Короче, затеплил Писатель лампаду, а в окошко-то опять стучат.
— Ну, заходите, коль пришли! Колян, ты?
— Ага, да вот гостя привёл. Помнишь, предупреждал?
— А, крутой, Базука?
— Кому Базука, а кому— Алексей Иванович! Шучу, шучу, не ершись! Ишь, зазнался после пятнадцатого романа! Кто только читает? И кто издаёт?
— Базука ты и есть, Свет Алексей Иванович! Поди в библиотеку. Знаешь, что это такое? Да спроси! А издают, не жалуются. Свой навар имеют. И, как хошь, а книги у меня хорошие!
— Базара нет! А будут ещё лучше. Тут мы с Коляном конкретно такую тему взяли, что ой-ей-ей... К тебе интерес имеем, а тему в довесок получишь. Слушай сюда!
Караван шел много дней и ночей. Мать Луна сменяла Отца Солнце много раз. Единственно Видимые из Небесных Родителей, как могли, освещали путь своих Детей. Счастье, что хоть кого-то из Родителей можно видеть, хотя бы по очереди, одного днём, другого ночью. Отец Солнце и Мать Луна — младшие из Родителей, потому им и выпала доля стать Видимыми. Надо же, чтоб кто-то светил Детям. Вот пусть Младшенькие и потрудятся. Зато старшие Невидимые дают другие блага своим Детям. Ведь не светом же единым...