Асгейр вернулся к костру и опустился на колени. Остальные последовали его примеру, признавая в Первом Ученике своего нового лидера.
— Мне нужна ваша помощь, — зашептал он и колдуны взялись за руки, образовав вокруг огня круг. Асгейр горячо зашептал слова заклинания призыва, а затем вырвал правую ладонь из захвата другого ученика и сунул прямо в огонь. Но пламя не опалило кожу, не тронуло пальцы, а лишь ласково согрело…и к Асгейру пришло видение. Он увидел стаю волков, направляющихся по его зову к той самой поляне, где надрываясь плакал новорожденный. Стаю вела волчица и была она белая, словно снег.
— Согреть! — приказал Асгейр и волки приблизились к мертвому телу женщины. Один из них обнюхал ноги и живот Ирме, а потом перевел взгляд на орущего младенца и шагнул к нему…
Ночь стояла морозная. Ветер завывал где-то на самом верху, между кронами густых сосен, поднимавших свои головы к усыпанному звездами черному небу с его тонкими полосами серых облаков, несущимися куда-то вдаль. Полная луна изредка пропадала, скрытая тучами, но каждый раз вспыхивала с новой силой, освещая золотом поляну и сидящих у костра людей.
Их было двое. Молодая пара, мужчина и женщина, муж и жена. Мужчина подбрасывал дрова, а женщина жалась спиной к набитому тканями тюку, грела пальцы, протянув их над пылающим огнем. Языки пламени жадно вгрызались своими оранжево-алыми зубами в сухую мертвую плоть дерева и трещали от удовольствия, насыщая свои ненасытные пасти, а затем требовали еще и еще, обещая взамен тепло и уют.
Путники знали, что в подобную ночь лучше всего не спать. Где-то по близости бродили волки и их сухонькая кобыла порой водила ушами и прислушивалась к стенаниям ветра, перебирая длинными ногами. Мужчина держал поблизости несколько обмотанных в тряпки факелов, смоченных смолой, а женщина держала под рукой длинный заточенный нож. Оба молчали и словно ждали чего-то, но сами не знали, чего именно.
В воздухе помимо ледяного ветра витало что-то еще. Нет, это было не ощущение опасности, но чувство того, что вот-вот должно было произойти какое-то событие, которое скоро изменит судьбу молодой пары, волей Богов остановившихся на ночлег под сенью Великого Леса в самом северном уголке этой промерзлой страны, забытой своими Северными Богами. Где-то за их спинами возвышался Старший великан — гора, которая даже в самый жаркий летний день оставалась в снежной шапке. Рядом с ней стоял и Младший великан, который, как и положено было маленькому братишке, уже с первыми лучами весеннего тепла журчал побегами ручейков, спускающихся через лес ниже в долину и устремлявшихся вперед, к самому синему морю. Но сейчас оба брата стояли в тёплых зимних шубах из льда и снега и молча взирали на мир. Молодая пара держала путь к берегу моря. Он искал место при дружине, она хотела стать кухаркой в доме богатого вождя или при состоятельном торговце, но самым лучшим вариантом молодая семья считала для себя тот, где они оба попадали в услужение в одну семью и могли жить своим отдельным двором. Но пока это были только мечты и для осуществления их стоило сперва пересечь Великий лес и попасть на побережье, где высокие волны разбивались о остроги скал, где крики чаек сливались с песнями ветра и где, как они надеялись, их ожидало счастье.
Женщина первой услышала плач. Она сперва удивилась и подумала, что это ветер так поет в деревьях, но когда плач повторился, ясный и близкий, его услышал и мужчина.
Они поднялись с земли одновременно.
— Ты слышал это? — спросила молодая жена, обращаясь к мужу, — Вроде как дитя мается?
— В такой мороз? Да и откуда в этой глуши взяться младенцу? — удивился тот.
— Надо бы проверить, — сказала женщина и первая подхватила факел и сунула его в огонь. Пламя тут же угостилось смолой и перепрыгнуло на ткань, раздуваясь от удовольствия, жирнея и разрастаясь.
— Ты останешься возле костра! — мужчина забрал из рук своей жены факел и молчаливо указал ей на тюк, велев одним взглядом вернуться на место, — Я проверю, что там и вернусь!
Когда крик повторился, сопровождаемый волчьим воем, женщина уже не была так уверена в том, что он принадлежит младенцу. Неожиданный страх сковал ее. Что-то липкое шевельнулось в груди. Чужое, противное. Ей показалось, что это духи леса так испытывают их, и она схватила мужа за руку, умоляя не уходить.
— Нет, это не может быть ребенок! Мы ошиблись, не ходи никуда! Это духи заманивают тебя в свою ловушку! — заговорила она быстро. Ей неожиданно стало очень страшно. Страшно оттого, что с мужчиной, которого она любила, может случится непоправимое, но он только вырвал свою руку из ее захвата и велев держаться поближе к огню, направился в сторону, откуда доносился плач, несмотря на ее горячие просьбы остаться.