— Пошли, — мрачно кивнул на выход мужчина и шагнул к двери, не обернувшись, чтобы проверить следует ли друг за ним. Торстен шел.
— Не пори ерунды! — крикнул он в спину Гуннару, — Не стоит девка того, чтобы ругаться с послом князя. Подумай, вождь. Ты же дочку его сосватал!
— Закрой рот! — рявкнул Гуннар, но Торстен рванул за ним и схватил за плечо.
— Послушай дружеского совета, Гуннар. Не торопись совершить ошибку. Неужели тебе похоть так глаза застит, что ты готов нарушить дружеские отношения с соседом из-за какой-то дешевой плясуньи? Сколько их еще будет в твоей жизни?
Гуннар посмотрел на друга почти так же, как когда-то на него взглянул Булат. Торстен нахмурился. Он никак не мог понять, что оба этих мужчины нашли такого в рыжей девке, что буквально с ума сходят. Околдовала, не иначе, своим ведьмовским танцем. Хотя, что скрывать, и сам Торстен тогда завелся не на шутку, когда видел ее пляску с огнем. Завораживающее зрелище! Но у него наваждение прошло, а Гуннара зацепило не на шутку!
— Успокойся! — снова повторил Торстен, надеясь, что Гуннар прислушается к голосу разума. Но тот был мрачнее тучи.
— Мне нужна эта девушка, — сказал он и вышел в двери. Торстену ничего не оставалось, как последовать следом за своим вождем. И он все еще надеялся, что тот образумится.
Глава 4.
Булат привел нас с Нечаем в дом, где по всей видимости, остановился сам. Это была крепкая изба с двориком и прилегавшим сараем. И по всей видимости, он жил здесь один. Как и почему, я спрашивать не стала, хотя мне было очень любопытно расспросить мужчину о его жизни, о том откуда он и кто его родители. Но я молчала, запихнув свой интерес куда подальше. Если надо, узнаю после, а сейчас надо радоваться тому, что избежали неприятностей, грозивших нам в таверне Потапа. В том, что хозяин обвинит в заварушке именно нас со стариком, сомневаться не приходилось, и я понимала, что нам обоим стоит как можно раньше покинуть этот город, да постараться сделать это незамеченными, поскольку оставался еще и Гуннар и предчувствие говорило мне, что от северного воина следует ожидать больших неприятностей, а все из-за того, что я имела несчастье понравится ему, чего вовсе не желала.
— Спать будете здесь, — Булат указал на лавку, когда миновав сени мы вошли в дом. Когда он успел разжечь свечу я не успела заметить, только теперь теплый оранжевый свет бросал тени на деревянные стены комнаты, в которой мы оказались. Комната в доме была одна, и я догадалась, что мужчина оставляет ее нам с Нечаем.
— А ты куда? — спросила я, обернувшись к хозяину дома.
— На сеновал, — ответил тот и задержал взгляд на моем лице, а затем вздохнув, пожелала нам доброй ночи и вышел вон, скрипнув дверью.
Нечай проследил за его уходи, а затем сел на лавку, вытянув усталые ноги и поставил рядом арфу.
— Это не его дом! — зачем-то сказал он.
Я вздрогнула.
— Что? — спросила я тихо.
— Это человек, что помог нам, здесь не живет. Дом пахнет нежилым духом. Он и сам гость здесь, — Нечай лег на лавку и закрыл глаза.
— Давай спать, — произнес он устало, — Завтра нам предстоит тяжелый день.
Я кивнула. Но старик этого уже не видел. Он лежал с закрытыми глазами, силясь уснуть, а я думала о том, сколько неприятностей и волнений доставила сегодня человеку, заменившему мне семью. Память услужливо подбросила образы Везнича и его жены… Они почти стерлись из моих воспоминаний. Стали просто чужими образами, повстречавшимися когда-то на моем пути. Будто и не жила я с ними долгие годы в одном доме. Будто и не называла Оляну матерью, а Везнича отцом. Я быстро забыла их и вспоминала очень редко и неохотно. Возможно, кто-то посчитает меня неблагодарной, но я не могу чувствовать ничего иного по отношению к своим приемным родителям. Только повстречав Нечая я могла сравнить отношение этого старика ко мне и моей бывшей родни. Ничего схожего. Если старый музыкант всегда привечал меня ласковым словом, то вспоминая ту же Оляну, я кривилась от досады. Сколько за прожитые вместе годы она сказала мне ласковых слов? Да по пальцам посчитать, а старик, который так же был мне никем, относился как отец родное, если бы он у меня когда-то был…
— Ложись, что встала, как столб? — слова Нечая прозвучали при этом мягко и ласково, словно и не ругал меня вовсе.
— Да ложусь уже, — я улыбнулась и растянулась рядом на лавке, подложив под голову сложенные лодочкой ладони. Мягкости это правда не прибавило.