— Время вопросов и ответов закончилось, — ответил колдун, — Потому просто закрой рот и следуй за мной!
— А если я…не могу? — спросила я и остановилась. В ногах тот час же отозвалось жесткой болью, и я опустилась на колени, прямо на лед. Асгейр остановился и резко повернулся ко мне, так, что полу его плаща взвились крыльями за прямой спиной. Он смерил меня тяжелым взглядом, а затем шагнул и одним рывком поставил на ноги.
— Встала и пошла! — приказал он.
— Я не могу, — ответила я и снова стала опускаться вниз. Ноги отказывались нести меня дальше. Тело стало деревенеть от пронизывающего ветра. Магия колдуна больше не спасала меня от мороза. Я начала замерзать.
— Ты думаешь, что я понесу тебя? — спросил мужчина, но мне уже было все равно. Я так устала, я была голодна и измотана долгой дорогой, что хотела умереть прямо здесь, закутавшись в сугроб, как в белый саван.
Видимо поняв, что я не шучу и действительно больше не сделаю ни шага, Асгейр снова поднял меня и закинул себе на плечо. Сил сопротивляться не было и просто обвисла, как мешок в его руках.
Колдун продолжил свой путь.
Пока мы шли я несколько раз засыпала и просыпалась и ничего вокруг так и не изменилось. Я болталась на плече Асгейра, а вокруг нас все было до такой степени белым, что резало глаза. В очередной раз провалившись в темноту, я внезапно ощутила, как меня окутывает непонятным теплом, а затем кто-то грубо и больно встряхнул меня, и я распахнула глаза.
— Не смей спать! — сказал колдун и пощечина обожгла мою щеку, — Иначе умрешь! Заснешь и больше не проснешься!
— А разве…ты не этого добиваешься? — спросила я еле слышно.
— Не таким способом! — рявкнул он и предупредил, — Еще раз уснешь, сброшу и заставлю идти за мной, а не сможешь идти — поползешь на карачках и уж будь уверена, я найду способ, как воодушевить тебя на подобное, — а затем опять забросил на плечо.
Я отчаянно боролась со сном, но все же провалилась в небытие, когда резкая боль во всем теле заставила меня сбросить оковы сна. Открыв глаза, я увидела над собой синее небо. Лежа в сугробе, мне было видно лишь необъятную синеву, опрокинутую над головой, а затем надо мной склонились какие-то люди. Несколько мужчин с суровыми лицами, в основном молодые, они рассматривали меня как диковинную зверушку. А затем один из них, с проседью в каштановых волосах, спросил:
— Это она?
— Она, — услышала я голос Асгейра и меня снова подняли на руки.
— Время уходит, нам надо спешить! — сказал кто-то, а затем я услышала еще один голос, в котором явственно звучала тревога.
— Здесь стая! Они выследили нас!
Меня поставили на ноги, и я увидела колдуна в окружении его людей, одетых, как и сам Асгейр в балахоны. Все они смотрели куда-то за мою спину и вид у мужчин был крайне озабоченный.
— Дьярви! — выдавил колдун и злобно скривил губы, — Надо было убить этого щенка, пока была такая возможность.
Я медленно обернулась и увидела, как по белоснежной равнине прямо к нам мчится огромная стая волков. Они приближались слишком быстро и расстояние между нами сокращалось.
— Уведите ее, — кивнул на меня Асгейр, а сам вышел вперед, — Я встречу их и затем догоню вас, — и он махнул рукой приказывая своим людям уходит, а сам двинулся на встречу стае.
Гуннар сидел за столом, со скукой глядя на своих людей, которые весело болтали и шутили в то время как ему самому было не до смеха. Тоска, вот как он мог назвать то чувство, что сжимало его сердце. Глухая и тяжелая тоска, будто камень придавила его душу, и он ничего не мог с этим поделать.
— Меду! — рявкнул он и поднял вверх опустевшую чашу.
Девушка служанка с кувшином в руках подскочила к своему господину и наполнила чашу, а затем также проворно отошла назад.
— Не рви себе сердце, вождь, — услышал Гуннар чей-то голос и посмотрел в сторону. От стены отделилась длинная тень, которая при свете светильников превратилась в старика музыканта. Свою драгоценность — арфу — он держал в руках, обмотанную тканью для сохранности.
— Что ты знаешь о моей душе? — спросил северянин грустно улыбнувшись.
Старик присел рядом с ним. Сидящая возле своего вождя Сиггерд пододвинулась, освобождая Нечаю место. Все это время женщина поглядывала на своего предводителя, отмечая его невеселое настроение. Даже Тостен, сидевший по другую руку от своего друга, сейчас был занят разговором с соседом и кажется, почти не обращал на состояние Гуннара внимания. Это было так свойственно мужчинам…
— Я ведь полюбил твою дочь! — меж тем произнес Гуннар, обращаясь к старику.
Нечай улыбнулся.