Время ползет незаметно, и когда в комнате становится темно, я начинаю ерзать. Мне нужно в туалет, но я не хочу звать Дмитрия.
Каждые пару минут я пытаюсь сдвинуть нижнюю часть тела, чтобы ослабить давление на мочевой пузырь. Когда от Дмитрия не остается и следа, и становится ясно, что он не намерен развязывать меня сегодня вечером, беспокойство заставляет меня дергать за ремень.
По мере того, как мое отчаяние растет, я дергаю сильнее, не обращая внимания на прикосновение кожи к моей коже.
Дерьмо.
Я панически всхлипываю и крепко зажмуриваюсь, пытаясь сосредоточиться на чем-нибудь еще, кроме своего ноющего мочевого пузыря. Такое чувство, что он вот-вот лопнет.
С каждой минутой давление в моем животе усиливается.
Сдаваясь, я кричу:
— Дмитрий! Мне нужно в туалет!
Я с надеждой смотрю на дверь, и когда его не видно, я зову его снова.
Такое чувство, что проходит час, а мои крики остаются без ответа. Вытекает капля, и я издаю панический писк.
Нет-нет-нет-нет-нет.
Я зажмуриваю глаза, изнурительное унижение охватывает меня, и тогда я проигрываю битву. Леденящее тепло, распространяющееся подо мной, сдавливает меня, и из меня вырывается униженный всхлип.
Уткнувшись лицом в плечо, я пытаюсь спрятаться от себя, не в силах справиться с тем, что только что произошло.
Я потеряла счет времени, не двигаясь ни единым мускулом, пока мокрое пятно подо мной становится все холоднее и холоднее.
Вдруг дверь в комнату открывается, и я мгновенно напрягаюсь, а стыд проникает в каждую частичку моего существа.
Когда включается свет, я сильнее прижимаю лицо к руке, держа глаза плотно закрытыми.
Мгновение спустя Дмитрий развязывает мне руки, и в ту же секунду, как я оказываюсь на свободе, я вскакиваю с кровати и, не отрывая глаз от пола, бегу в ванную. Я захлопываю дверь и, дрожа всем телом, бросаюсь в душ, в одежде и всем остальном.
Я отказываюсь думать о том, что произошло.
По крайней мере, я стараюсь этого не делать.
Открывая краны, я раздеваюсь, пока на меня льется холодная вода. Я отбрасываю промокшую ткань в угол душа и, дрожа, тянусь за средством для мытья тела.
Когда вода начинает нагреваться, униженный всхлип подступает к моему горлу, но я с трудом сглатываю, чтобы не дать ему вырваться наружу.
Я продолжаю мыться, пытаясь удалить с моего тела самое унизительное, что когда-либо случалось со мной.
К тому времени, когда моя кожа становится красной и нежной, пар заполняет каждый дюйм ванной. Я закрываю краны и, схватив полотенце, оборачиваю его вокруг себя, а затем сажусь на закрытый унитаз.
Слезы застилают мои глаза, и, не в силах больше сдерживать их, я начинаю плакать.
Единственная одежда, которая у меня была, лежит мокрой кучей в душе.
Я обмочилась на постель, как ребенок.
Меня вырвали из безопасности моей квартиры и бросили в кошмар.
Все становится слишком сложным, и мои эмоции превращаются в разрушительный беспорядок.
Я не могу справиться ни с чем из этого. Это слишком.
Стук в дверь заставляет меня вздрогнуть, и я отворачиваюсь, сжимая губы, чтобы сдержать рыдания. Стыдливый румянец заливает мою шею, когда я слышу, как открывается дверь.
— В сумке есть одежда, – говорит Дмитрий, и затем я слышу, как снова закрывается дверь.
Я прерывисто вздыхаю и бросаю взгляд на сумку, которую он оставил для меня. Затем, встав, я иду заглянуть внутрь. Я достаю футболку и спортивные штаны. К сожалению, там нет нижнего белья, поэтому я быстро надеваю одежду, благодарная за то, что мне есть что надеть.
Используя полотенце, я выжимаю лишнюю воду из волос. Только после этого я осматриваю шкаф. В нем есть все, что мне понадобится, и, взяв новую зубную щетку, я открываю упаковку и быстро чищу зубы.
Не готовая снова оказаться лицом к лицу с этой кроватью, я сажусь обратно на закрытый унитаз и тупо смотрю на кафель.
Я не знаю, как долго я прячусь в ванной, пока Дмитрий снова не стучит в дверь. На этот раз он не входит, а просто говорит:
— Иди поешь, Ариана.
Я бросаю хмурый взгляд на дверь.
Я надеюсь, он подавится своим ужином.
Глава 6
ДМИТРИЙ
Блять.
Чувствуя себя дерьмово, я оставляю еду Ариане на туалетном столике и закрываю за собой дверь.
Когда я поехал на материк за припасами, мне даже в голову не пришло, что ей понадобится туалет.
В прошлом я испытывал проблески жалости. К Уинтер, жене Дэмиена, когда она потеряла свою семью. К Хейли, девушке младшего брата Алексея, после того, как поляки избили ее до полусмерти.
Но я никогда не испытывал того, что испытываю сейчас.