Шины визжат, когда Алексей дает задний ход, а затем внедорожник бросается вперед, и я изо всех сил пытаюсь прижимать руки к ранам Дмитрия. Его голова откатывается в сторону, прижимаясь к моему плечу.
Поворачивая голову, я прижимаюсь губами к его волосам.
Боже.
Мое тело начинает трясти, когда вспышки пронзают меня насквозь. Илья целился в нас с Алексеем. Я просто отреагировала, зная, как важен Алексей для Дмитрия. Я не знаю, кто выстрелил первым.
Алексей толкнул меня к своим ногам, а потом... потом… громким эхом раздались взрывы.
Я поискала глазами Дмитрия и увидела, как он стреляет в Юрия.
Я наблюдала, как этот человек, с которым я познакомилась всего три недели назад, убил моего брата. Я ничего не почувствовала. Облегчения не было. Никакого удовлетворения.
Алексей рывком поднял меня и затащил себе за спину, а затем перестрелка утихла так же быстро, как и началась.
Я ахаю, вспоминая, как Дмитрий обернулся и как я увидела кровь. Его лицо и так было слишком бледным.
Мое тело содрогается, и, когда я закрываю глаза, мне кажется, что мою душу вырывают из моего тела.
— Пожалуйста, – хнычу я. – Не оставляй меня.
Я начинаю покрывать поцелуями липкий лоб Дмитрия, мои легкие отчаянно пытаются функционировать, когда все, чего я хочу, – это отключиться.
Я пережила, что моя мама заболела болезнью Альцгеймера и забыла меня.
Я пережила смерть своего отца.
Я пережила то, что мой брат хотел моей смерти.
Я не переживу потерю Дмитрия.
Пожалуйста.
Только не тебя. Я могу потерять все, кроме тебя.
Алексей резко останавливает внедорожник возле полуразрушенного дома, и мне приходится быстро убраться с дороги, чтобы они с Дэмиеном могли вытащить Дмитрия из машины.
Я слышу звук другой машины и вижу, как Карсон и Уинтер останавливаются рядом с нами, а затем я бегу за Алексеем и Дэмиеном, когда они вносят Дмитрия в дом.
Мужчина средних лет, больше похожий на мясника, чем на врача, проводит их в комнату, где ждут пожилая женщина и мужчина. Алексей и Дэмиен кладут Дмитрия на стальную плиту, а затем Дэмиен отталкивает меня от дверного проема.
Мой разум кристально чист, и я даже замечаю висящие в воздухе пылинки.
Алексей выходит из комнаты и закрывает за собой дверь, а затем смотрит на кровь на своих руках.
— Они… они ведь спасут его, верно? – спрашиваю я, не узнавая своего голоса.
Алексей медленно поднимает на меня глаза, и в них нет и следа смертоносного ассасина. Он может только кивнуть мне, но страх на его лице дает мне другой ответ.
В отличие от предыдущих случаев, когда я получала ужасные новости, я не могу сломаться. Я как будто застыла во времени, и единственный способ двигаться вперед – это когда Дмитрий рядом со мной.
— Как, блять, его подстрелили? – сердито огрызается Дэмиен. – Это, блять, невозможно!
Алексей поворачивается и, идя по узкому коридору, бормочет:
— Дмитрий отвлекся.
Как мотылек, летящий за пламенем в надежде, что оно приведет его к солнцу, я следую за Алексеем.
'Дмитрий отвлекся '
Мы заходим в ванную, и я зависаю рядом с Алексеем, пока он смывает кровь со своих рук. Затем он поворачивается ко мне и, взяв за запястье, тянет меня к раковине и тоже моет мои руки.
Вода становится ярко-красной, затем розовой, а затем прозрачной.
'Дмитрий отвлекся '
Потому что я ранее поссорилась с Алексеем?
Потому что я была там?
Потому что он беспокоился за мою безопасность?
Чувство вины прогрызает дыру в моей душе, и оно начинает распространяться, как раковая опухоль.
Дмитрий отвлекся из-за меня.
_________________________________________
Прошли часы, а я сижу, как застывшая статуя, рядом с Алексеем.
Дэмиен проделывает дыру в полу, в то время как Уинтер и Карсон дежурят.
Когда Алексей встает, мое тело подражает его телу, и я поднимаюсь на ноги. По моим ногам пробегают мурашки, но они двигаются, следуя за Алексеем по коридору, пока мы не останавливаемся перед палатой, где оперируют Дмитрия.
Алексей поворачивается ко мне, и когда наши глаза встречаются, неприкрытая агония между нами становится взрывоопасной, а затем он хватает меня за плечо и притягивает к себе. Его руки сжимаются вокруг меня.
Я обнимаю Алексея в ответ, зная, что он – вторая половинка сердца Дмитрия.
Однако в этом нет никакого утешения. Только Дмитрий может дать мне его. Но есть сострадание, потому что, если мне кажется, что моему миру только что пришел конец, Алексею, должно быть, намного тяжелее.
Когда дверь открывается, Алексей отступает назад и обращает свое внимание на доктора.