— Клянусь, как только я вернусь в Сиэтл, я, блять, сбегу, – угрожаю я ему.
Дмитрий издает смешок.
— У меня есть для тебя новости, Малышка. Ты не вернешься в Сиэтл.
— Что? – Я ахаю.
Он шлепает меня по клитору, и в моем мозгу происходит короткое замыкание.
Святое. Дерьмо.
— Скажи это, – требует он.
— Ах... что я должна была сказать? – Мой голос прерывается, мое тело дрожит от противоречивых чувств, которые он заставляет меня испытывать.
— Это не твоя вина, что в меня стреляли, – напоминает он мне, когда его палец снова погружается в меня.
Хм.
Я облизываю губы, и мне едва хватает мозговой активности, чтобы сказать:
— Я не виновата, что в тебя стреляли.
Дмитрий вытаскивает из меня свой палец, а затем запечатлевает поцелуй на моей левой ягодице.
— А теперь, – бормочет он низким и глубоким голосом, – скажи мне, что ты чувствуешь ко мне.
— Прямо сейчас я разрываюсь между злостью и испорченностью, – бормочу я.
Он снова шлепает меня, и я скриплю зубами, чтобы сдержать крик, затем рявкаю:
— Забудь об этом. Я злюсь на тебя.
И тут он, блять, усмехается.
— Теперь ты знаешь, что я чувствую.
Глава 34
ДМИТРИЙ
— Ты злишься? – спрашивает Ариана. – Почему? Я оставила тебя, чтобы ты был в безопасности. Ты должен благодарить меня!
Положив обе руки на ее малиновую попку, я массирую ее кожу, прежде чем двинуться вверх по спине, пока мои пальцы не обхватывают ее шею. Я наклоняюсь к ее уху.
— Я сказал тебе, что это тело принадлежит мне, а ты, блять, морила себя голодом.
Повернув голову, она хмуро смотрит на меня.
— Прости меня за то, что я не думала о еде, когда, блять, умирала от разбитого сердца.
Я снова отодвигаюсь и шлепаю ее по киске, и тогда она, блять, стонет.
Я хватаю ее за бедра, переворачиваю на спину и, положив руки по обе стороны от ее головы, пристально смотрю на нее сверху вниз.
— Потому что ты пыталась убежать от меня.
— Потому что я хотела уберечь тебя, – выпаливает Ариана.
Я немного наклоняюсь, пока мы не оказываемся лицом к лицу.
— Давай прямо сейчас проясним одну вещь. Я – защитник.
Раздраженная, она закатывает на меня глаза.
— Прости, что я забочусь о том, будешь ты жить или умрешь.
Схватив ее за подбородок, я наклоняюсь еще ближе.
— О, Малышка, ты можешь заботиться, но, черт возьми, не пытайся делать мою работу.
Гнев сходит с ее лица, на его месте появляется обиженный взгляд.
— Значит, я должна просто сидеть и волноваться?
— Нет. – Я пристально смотрю ей в глаза. – Ты должна доверять мне.
— Я доверяю, – шепчет она.
— Доверяешь? Правда? – Я делаю глубокий вдох, и он наполняется ее естественным ароматом.
Ее глаза начинают мерцать.
— Я действительно доверяю тебе.
Я обхватываю ее лицо руками.
— Что ты чувствуешь ко мне?
Эмоции заливают ее лицо, и затем она, черт возьми, наконец признается:
— Я люблю тебя.
Я сокращаю расстояние между нами и нежно целую ее в губы, затем спрашиваю:
— Почему было так трудно сказать?
— Потому что я знала, что, как только расскажу тебе о своих чувствах, ты никогда меня не отпустишь.
Я качаю головой.
— Вот тут ты ошибаешься, Малышка. В тот день, когда я сказал тебе, что ты моя, я не шутил. На этой планете нет такого места, куда ты могла бы убежать, где я тебя не найду.
— Обещаешь? – шепчет она. – Обещаешь, что никогда меня не отпустишь?
— Я клянусь тебе в этом. – Я прижимаю руку к шраму на своей груди. – Я готов принять миллион пуль ради тебя. Не дав ни одной встать между нами.
— Две. В тебя стреляли дважды, – бормочет Ариана, как будто я, черт возьми, этого не знаю.
— Другая пуля принадлежит Алексею.
Ее глаза наполняются любовью, которую она испытывает ко мне, и она дергает за ремень, удерживающий ее привязанной к кровати.
— Боже, развяжи меня, чтобы я могла обнять тебя.
Я издаю смешок и качаю головой.
— Я еще не закончил тебя наказывать.
Ее глаза расширяются.
— Ты уже выбил из меня все дерьмо!
— Это, Малышка, я только начал.
Я прижимаюсь губами к ее рту, и в тот момент, когда мой язык погружается в ее рот, из моей груди вырывается стон.
Я снова попробую ее на вкус. Моя зависимость.
Моя жизнь.
Я, блять, пожираю ее рот, заявляя на нее права снова и снова. Я прикусываю ее губы зубами, пока они не распухают, и только тогда прерываю поцелуй, спускаясь к ее шее. Я нащупываю ее пульс и сильно посасываю нежную кожу, пока не отмечаю ее.
Моя.
Я спускаюсь к ее груди, не спеша лаская каждую, пока она не задыхается и не может только стонать.