Из машины вышли трое мужчин, с виду — арабов. Я смотрела, как они расправляют плечи, чтобы казаться свирепей, и, чванливо приосанившись, направляются в мою сторону. Нет, это не было дежурным визитом, и ни один из них не выглядел нездоровым. Я заметила, как Саид выскочил из процедурной, чтобы встретить полицейских на веранде. Я не знала, зачем они пришли, но уже чувствовала, что явились они не с добром.
— Здравствуйте, господин начальник. Добро пожаловать. Заходите, заходите, — залебезил Саид. — Какой приятный сюрприз. Добро пожаловать. Все отлично. Все хорошо. Чем можем служить?
Начальник полиции остановился в дверях — холодный и молчаливый. Он обвел комнату хозяйским взглядом.
— Гхм, это, значит, новый доктор, — продолжал Саид. — Доктор Халима Башир, только недавно прошла обучение в Хартуме. Вы знаете ее? Она отлично работает…
Начальник поднял руку, чтобы заставить его замолчать:
— Хватит! Да, мы ее знаем. Мы знаем о ней всё. Мы много, много слышали о ней.
Я изо всех сил пыталась игнорировать их, сосредоточившись на пациентке — молодой женщине на поздних сроках беременности. Мне нужно было выяснить, в каком положении находится ребенок и есть ли надежда на легкие роды. Если нет, то ей, возможно, придется ехать в Хашму.
Я ощупывала ее живот, пытаясь определить, где находится головка ребенка, и ощущая на себе взгляд начальника полиции, буравивший мне спину.
По полу простучали сапоги, и трое мужчин подошли и встали рядом со мной — по одному с обеих сторон. Начальник смотрел на меня через кровать. Саид потихоньку улизнул, но я знала, что он подслушивает у окна: я видела его тень. Командир заложил большие пальцы за пояс, над которым нависал жирный живот. Он расправил плечи, ожидая, когда я признаю его присутствие.
— Итак, вы новый доктор, — ухмыльнулся он. — Мы слыхали, что вы приехали сюда, чтобы служить своему народу — загава. Это правда?
Я взглянула на него. В нем не было тепла: только мрачный, враждебный взгляд.
— Я врач. Я лечу всех. Неважно, кто они.
— В самом деле? Как благородно с вашей стороны. Проблема в том, что мы слышали другое. Совсем другое. Говорят, что вы доктор загава, который приехал лечить народ загава.
— Я уже сказала вам — я лечу всех, так или иначе.
Начальник наклонился вперед, придвинув ко мне лицо:
— Послушай, врачиха, мы знаем, что ты затеваешь. — Дыхание его было тошнотворным и удушающим. — Мы всё это знаем… И мы кое-что от тебя хотим. Список имен. Список имен всех мужчин загава, которые сюда приходили. Ты пишешь этот список, и, как знать, может, нам больше не придется тебя беспокоить.
Я покачала головой:
— Я не могу. Я врач. Я приехала сюда, чтобы лечить людей, а не следить за ними. Это не мое дело.
Его глаза расширились:
— Не твое дело? Не твое дело? Ты думаешь, это тебе решать, что твое дело, а что нет? Ха! Говорю вам, доктор, вы предоставите нам этот список!
— Нет, я врач, — тихо повторила я. — Я здесь не для того, чтобы составлять списки для полиции.
Его руки дернулись, лицо исказилось яростью.
— Никто не смеет говорить нам «нет». Никто, ты меня слышишь? Ты что себе думаешь, ты кто такая? Осторожнее, доктор, будьте очень, очень осторожны…
На секунду наступила тишина. Я сложила руки на груди и пристально уставилась на начальника полиции. Его глаза сузились в поросячьи щелочки, голос упал до угрожающего шепота:
— Советую научиться повиновению. Жду от вас списка. Я приказываю вам подготовить его. Так что выполняйте. Или увидите, что произойдет.
Они ушли — начальник первым, двое других последовали за ним. Я провожала их глазами до двери и к автомобилю. Как только он отъехал, вошел Саид. Раболепный и испуганный во время визита полицейских, теперь он изображал расслабленное равнодушие.
— Не волнуйтесь, доктор, — сказал Саид. — Они всегда такие — глупые полицейские. Угрожают людям и давят авторитетом. Не обращайте внимания.
Я кивнула:
— Спасибо. Я и не собираюсь.
Очевидно, кто-то в медпункте донес на меня, но мне не верилось, что это сделал Саид. Может, он и был слаб духом и не слишком толков, зато добросердечен и уж точно ни для кого не шпионил. Не имелось у меня и других конкретных подозрений. Так или иначе, мне следовало удвоить осторожность. Я была встревожена, и мои опасения по поводу агентов безопасности в Хашме вернулись.
В тот вечер у Османа и Муны я рассказала о случившемся. Я ни в коем случае не собиралась составлять никаких списков, но меня беспокоило, чем все это обернется. Двоюродный брат Османа, старший вождь племени в Хашме, обладал властью и влиянием, и я хотела, чтобы он узнал о происшедшем, — вдруг у меня возникнут осложнения.