— Может, ещё спасибо сказать? — усмехнулась Фелиция. — Это всё потому, что ты очень красивый, ему было бы жалко, если тебе испортили бы лицо.
Адриан ни слова не проронил в ответ. Она смотрела на его лицо, освещённое свечами на люстре, смотрела, как блестят его прекрасные глаза от подступивших слез. Боже, что с ним сделал этот проклятый Джеральд?! До чего доводит порою ревность!
— Спасибо мистеру Томасу и господину Филиппу, — произнёс после некоторого молчания племянник. — Они меня у них забирали.
— Бедняжка… — она снова обняла его. — Я понимаю тебя. Это было бесчеловечно. Мне самой больно всё это осознавать. Ты неправ, Джеральд не имел права этого делать. Господь так не велел. Он учил нас добру и милосердию. И умер на кресте за всё человечество без исключения. Не останавливай слёзы, мой хороший, не стыдись их. Этого больше никогда не повторится. Всё в прошлом. Знаю, это трудно забыть. Но постарайся, а если не получается, не надо, не заостряй внимания. Просто научись с этим жить. И помни, здесь нет твоей вины, ты не грязный, ты не ничтожество, если так получилось, ты не очерняешь никого и ничего своим присутствием. Наоборот, освещаешь. Поверь мне, ведь я всегда любила тебя.
— Я тоже люблю вас, и никогда не забуду вашей доброты. Спасибо вам за всё.
Она поднялась и поцеловала его в голову, как ребёнка.
— Знай, мы с Филом с тобой. Не стесняйся, не стыдись… Ты лучшее, что у нас всех есть. Такое перенести, да и ещё не стать злым и жестоким после этого, может не каждый. А ты смог. Ты сильный, добрый и благородный, — она выпустила его из объятий, взяла его за руки и, глядя в его заплаканные глаза, сказала: — Я никогда тебя не оставлю. Клянусь.
— Спасибо вам. Я и не мечтал об этом… Не смел даже молить об этом Господа… Однажды, глядя на небо… — Адриан взглянул в окно, за которым уже стемнело, и внезапно застыл: — Там что-то горит…
Глава 9. При чем тут Даррен?
Фелиция тоже посмотрела: и правда, на горизонте небо осветилось заревом пожара. И это было не совсем далеко. Наверное, на окраине поместья.
— О, Боже! Что случилось?!
Они вдвоём выбежали из комнаты.
— Конни! Джеральд! — позвала Фелиция.
— Фелиция! — по лестнице сбежала Констанция. — Ты тоже видела? Я только что заметила. Посмотрела в окно: Джеральд докурил наконец, или нет… Мы уже спали давно. Ночь на дворе. Как вдруг он соскочил, сказал: «Курить хочу», оделся и ушёл…
— Я побегу позову Фила!
— А я Томаса! Томас! Томас!
Женщины убежали из гостиной.
Адриана неожиданно привлекала алая роза на круглом столике. Откуда она тут взялась? Почему не в вазе с водой? Он подошёл к ней. Сердце его вздрогнуло. Цветок лежал на конверте, на котором значилось его, Адриана, имя! «Адриану» — было написано письменным шрифтом и ниже печатными буквами. Видимо, пославший на всякий случай написал в двух вариантах, не зная, какие буквы умеет читать и писать юноша: только печатные или нет. Он умел и так, и так, но кто-то был не в курсе.
Робко, будто бы письмо могло обжечь его, молодой человек вскрыл конверт.
«Адриан!
Могу ли я после того, что сделал с тобой, рассчитывать на твоё снисхождение? Наверное, нет… Прости меня. Наверное, я не имею никакого права просить тебя об этом, но умоляю, прости, пожалуйста. После того, что сотворил, я недостоин тебя… Сможешь ли ты простить когда-нибудь? Лучшее, что могу сделать для тебя, это отомстить твоему мучителю, отомстить самому себе, поэтому я должен уйти, уйти навсегда. Я разлучил тебя с тем, кто любил тебя, кто вырастил тебя, заменив тебе меня, я бросил тебя как последний трус, когда ты был совсем маленьким, я приказал подвергнуть тебя пыткам, я неоднократно и сам поднимал на тебя руку, я страшно ревновал тебя… Я искренне раскаиваюсь, но уже поздно — я довёл тебя до такого состояния, что ты мне не веришь… Я недостоин тебя, но всё же я — твой отец…. Ты должен знать это… Даррен — не твой папа. Ты — мой сын, Адриан….
Прощай! Прости, если сможешь… И не вини себя — здесь целиком и полностью моя вина. Твой отец»
— Нет, нет… Быть не может… — Адриан положил письмо на стол, как нечто опасное для жизни, и отдёрнул от него руку, будто бы бумага, и правда, обожгла его.
В этот момент вбежали Томас, Констанция и Фелиция. Молодой человек взглянул на них, и тут какая-то мысль внезапно осенила его.
— Он там… Спасите его, пока не поздно… — и лишился чувств.
Томас в страхе, воскликнув его имя, бросился к нему. Он поднял его, донёс до дивана и аккуратно положил. Обе женщины кинулись тоже. Управляющий на испуганные восклицания двух леди, что с ним, ответил, что бедняжка, наверняка, переутомился. Адриан вскоре открыл глаза и обнаружил себя на диване. Тётка и мачеха с любовью глядели на него. Том перевёл дух и улыбнулся.
— Как он? — сходу спросил юноша.
Все трое сразу же поняли о ком речь, но управляющий почему-то не дал ответить двум леди и поспешил предложить юноше отправиться отдыхать. Фелиция поддержала мужчину, и Адриану пришлось уступить. Они с Томом решили лично удостовериться, что с юношей всё хорошо, что пришёл в себя, и что не станет делать никаких глупостей, типа бежать на пожар. А Констанция как-то отрешённо осталась в гостиной, когда те ушли. Ей вспомнились слова пасынка, оброненные перед тем, как тот потерял сознание.
— А что он имел в виду? — задумчиво произнесла она, и ужас наполнил её душу. — А где Фил?!
— Он вместе с охранниками побежал на пожар! — отозвался управляющий на ходу.
Томас и Фелиция убежали. Их шаги стихли.
— А точно же! — леди приложила ладонь ко лбу, и…зарыдала. — Ах, Виктор, если бы ты знал, кого я люблю…
Фелиция заботливо укрыла Адриана одеялом. Томас убежал помогать остальным.
— Как он? — снова спросил юноша.
— Кто? — удивилась леди. — Как ты? — и сделала ударение на «ты».
— Я нормально. Как господин Джеральд?
Женщина грустно улыбнулась, погладила его по волосам и спросила, зачем он спрашивает про этого мерзавца.
Адриан сел и схватился за голову.
— Это я во всём виноват, только я. Я никогда не прощу себе этого. Я так вёл себя… — в его голосе послышалось присутствие слёз. — Я не понимал… Я его довёл…
— О чем ты? Это ты его довёл? Как бы не так! Как бы не наоборот! Не плачь, моя радость… — она подалась вперёд и обняла его. — Что случилось? Ты чего такое говоришь?
В этот момент в комнату залетела Конни. Она хотела что-то сказать, как замолкла на полуслове.
— Солнышко, ты плачешь? — наконец, спросила леди. — Ты чего? Все нормально! Всё обошлось, слава Тебе, Господи! Все живы!
Адриан поднял голову, и Фелиция выпустила его из объятий. Юноша спросил леди Констанцию, всё ли с ним, с господином Джеральдом, нормально, жив ли он.
— Да что ему будет? Неблагодарный! Он когда-нибудь меня сведёт в могилу! Собой он хотел покончить! Поджёг это проклятый большой дом на окраине ранчо и намеревался сгореть вместе с ним!
— Собой?! — воскликнула Фелиция. — Он сумасшедший?
— Он не сумасшедший это я виноват… — прошептал Адриан.
— Ты не виноват, — тут же сказала ему тётка и пожалела, что поругала при всех брата, но ей хотелось тем самым намекнуть племяннику, мол, смотри и делай наоборот.
— Что он делает? Ему плохо? Как себя чувствует? — спросил юноша у госпожи Констанции.
— Нормально с ним всё, не беспокойся. Фил орёт то же, что и ты: «Это я виноват!». А Джеральд сидит весь в лохмотьях, как бродяга, заливается слезами. «Зачем вы меня спасли?» — спрашивает, а на самом ни царапинки. А то, что ты виноват, даже не думай, лапочка. Я так же и Филу сказала.
— Тоже с «лапочкой»? — улыбнулась Фелиция.
— Да, тоже с «лапочкой»!
Внезапно они услышали чьи-то громкие шаги за дверью, будто бы кто-то торопился к ним. Раздался голос Тома. Он, позвав леди Констанцию, сообщил, что сэр Джеральд зовёт её, что взялся за бутылку. Женщина, переглянувшись с золовкой, усмехнулась: