— Да нет! Что ты такое говоришь? Никогда я больше Адриашу не обижу.
— Смотри мне! Я его люблю, как родного сына, а за любимого сыночка, кого хочешь порву.
— Ладно тебе… Тише, пока нас никто не услышал… Но Рудольф оказался прав!
— А при чем тут Рудольф? — удивилась супруга.
— Он сказал мне, что… а… потом расскажу! Не тут же…
Конни кивнула вместо ответа, ничего не сказав. В душе её волнение сменилось непонятным страхом. Что же ждёт их впереди, какие удары ещё приготовила для них судьба? И неужели — это им наказание за их жестокое, грубое обращение с несчастным Адрианом?
«Нет-нет, этого просто не может быть! Всё это бред! — думал Адриан. — Это просто совпадения!». Но что-то подсказывало ему, что это правда. Зачем Его Сиятельству сэру Джеральду позориться? Если ему так нужен сын, что нет белых? Сколько нормальных детей осталось без родителей? Почему ему нужен именно раб? Или на крайний случай сблизился бы с Филом…
Откуда ему знать, когда у него День Рождения? Зачем ему звать его «сыном», ведь несколько раз так уже «ошибался»? И что хозяин не поделил с Дарреном?
Может, Адриан надумал? Хотел ли он быть сыном Джеральда? Был бы рад, если бы это оказалось правдой? В том-то и дело, что нет… Ему казалось это предательством по отношению к тому человеку, который вырастил и любил его. И он навсегда останется его отцом.
«Эта сволочь — твой…отец!» — ты так хотел сказать, Даррен?
Констанция, поняв, что «сын» догадался, была сама не своя. Она смотрела на Адриана и понимала, что это человек со сломанной жизнью, искалеченной судьбой. Что будет с ним дальше? Как он дальше будет жить? Каким бы мог быть, если бы не всё это? Когда умер Гарольд, его дед по отцу, мальчику было всего четыре года, почему Джеральд не забрал его, ведь теперь никто не мог ничего ему указывать? Четыре года — это не так уж и мало, но не так уж и много, как почти девятнадцать лет… И где же ты был все эти годы, Джерри?
Странно, но Конни отчаянно хотела быть матерью Адриана, заменить ему её. А возможно ли это? Внезапно ей показалось, что ничего не исправить. Внезапно она поняла, что время действительно упущено. Такой юный, но уже, отнюдь, не маленький мальчик.
«Если бы подобное случилось со мной, — сказал однажды Фил, — то я бы при первой возможности отнял бы своего сына у всего мира. Да если бы я был отцом, то никто бы во всём белом свете не смог бы меня остановить! «Не пускали его»! Трус он, и больше никто! Думать надо было раньше!».
«По Даррену скучаю безумно… И это…моё самое большое потрясение… Имею ли я на это право?» — в памяти вслед за речью Фила всплыли слова Адриана.
«Он скучает по Даррену, — подумала Конни. — Его не вернуть. В этой войне мы с Джерри проиграли. Он вырастил его, любил, опекал, воспитал, многому научил… И то, что наш мальчик такой, это благодаря ему. Бедный Адриан! В чём он виноват? Ни в чём. Если дать ему вольную, что будет? Захочет ли наш мальчик отыскать своего приёмного отца? И кто мы будем после того, как запретим ему это сделать? По-моему, если хотим, чтобы Адриан всегда был с нами, ему надо быть рабом. Но по-человечески, правильнее всего было бы дать ему вольную и отпустить, если тот этого захочет, а я думаю, захочет… Джеральду никогда не заменить ему Даррена, тем более после того, что с ним сделал. Ни за что подвергнуть родного сына пыткам…! Какой сволочью для этого надо быть? Бедный мой мальчик! Единственный шанс удержать его — это если сам Даррен откажется от него, а он на это никогда не согласится, ведь любит его и никогда не окажет нам такую милость, тем более после того, что мы сделали с его сыном. Да и где взять этого Даррена? Адриан только недавно отошёл, пришёл в себя, а тут на него такая правда обрушивается: тот, кого он так любит, не его отец, а отец — тот самый тиран, который два раза вручил его в когти кровопийцам!»
— Что с тобой? — послышался вдруг голос Адриана, и это вернуло её в действительность.
— А? Что? Ты уже вернулся?
— Давно. Отец просил передать, что их позвали расставлять столы. Я говорю, а ты как будто бы не слышишь…
Конни взглянула на него. Он рядом. Явно догадался. Что будет потом? Она не хотела об этом думать. Уйдёт ли? Сможет ли жить с ними? Пока Даррена нет…. Кажется, до этих пор длится их радость…
— Солнышко, если попрошу тебя остаться, ты останешься?
— О чём ты? — удивился тот, и Конни на миг подумала, что, может быть, ей показалось, что он догадался, а тот совсем не это имел в виду.
— Я тебя люблю…
— И я тебя.
Констанция вздрогнула. Интересно, этот ответ был частью всего этого «спектакля», или это было правдой? Ей очень хотелось верить, что последнее. Или же юноша сказал ей это по той же причине, что и звал на «ты» — потому, что они заранее ему это велели, велели играть роль их сына?
— Добрый день! — внезапно раздался, как всегда, безупречно вежливый голос мистера Стюарта. — Его Светлость сэр Джеральд сказал мне, что вы тут, и я захотел с вами поздороваться.
— Добрый день, — учтиво ответил Адриан. — Очень рады вас видеть.
— Как это любезно с вашей стороны, мистер Стюарт! Добрый день!
«Его Светлость сэр Джеральд»… Так на самом деле звучал его титул, но к мужчине так почти никто не обращался, потому что тот сам об этом просил, а новым знакомым не говорил о знатном происхождении. Почему Стюарт так его назвал? Откуда вообще знает о титуле?! Эх, неспроста это всё! Какие-то тайные вещи творились, а Констанция и Адриан никак не могли понять, какие…
— Я тоже очень счастлив встречи, — меж тем сказал их странный знакомый. — А где юные леди? Не захотели прийти?
— Они дома остались. Секретничают.
— Как жаль! А брата отпустили? — мужчина засмеялся. — Вот появится какая-нибудь юная леди и украдёт у них братика.
Адриан вздрогнул при его словах: он относился к Эйлин совсем не как к сестре. Да и обе девушки к нему тоже не как к «братику». Конни засмеялась:
— Они такие юные, мистер Стюарт!
— Любви все возрасты покорны! — и он подмигнул.
Потом отошёл от них — его кто-то позвал. Адриан и Конни переглянулись: в отличие от Джеральда, Мартина, Эви и обеих девушек они не были в таком восторге от нового знакомого. Какое-то интуитивное недоверие. Но внезапно Стюарт вернулся, а «мама» с «сыном» думали, что тот больше не подойдёт.
— Здоровался с мэром, его женой и их приёмной дочерью. Бедняжки! Как они переживают то, что объявилась её настоящая мать, а всё равно пришли! Адриан, вот ты мне скажи, кто мать: та, что родила, или та, что воспитала? Ты что об этом думаешь?
— Не знаю, я об этом никогда не задумывался, но мне кажется, трудно судить, не зная конкретную ситуацию. У всех ведь по-разному.
Мистер Стюарт усмехнулся:
— Это точно! Иногда ведь настоящие матери сами не хотят, зато потом лезут, а иногда настоящим кто-то не даёт, препятствует общению с ребёнком. Если бы я сказал тебе, что я твой отец, чтобы ты подумал?
— Я бы подумал, что это шутка.
— Почему?
— Потому что я знаю точно, кто мой отец. Кстати, а вон и он.
К ним, и правда, радостно улыбаясь, бежал сэр Джеральд.
— А вот и я!
Возвращаясь домой, Джерри и Стюарт шли впереди. Конни и Адриан сзади. Намеренно отстав от них, женщина сказала молодому человеку:
— Какой же он странный! Чего вдруг завёл эту тему? Нам какая разница, с кем он здоровался? Уж точно до чужих матерей — никакой!
— Он догадался….
— О чём?
— О том, кто я такой…
— Да нет, моя радость. Как бы он догадался?
— Не знаю… Но зачем ему эту тему поднимать про матерей? Может, он, говоря «мама», имел в виду «отец»?
Конни ахнула.
— Точно! Может быть…
«Адриан догадался, что он сын Джеральда! — подумала Конни. — Почему сказал, что Стюарт имел в виду отца?! Дотянулись, добоялсь! Так ли он ему нужен? Я уже начинаю приходить к выводу, что Адриаша больше нужен мне, чем Джеральду…»