На побледневшем лице главного визиря было написано одно желание — своего противника победить, и он не уступал коварному сопернику.
— Слава меча грозного Мерва не только в страхе, мой повелитель, — вкрадчиво проговорил визирь. — Тяжела рука грозного Мерва, об этом знают в странах, где восходит солнце, и в странах, где оно садится. Но вспомни единожды сказавшего: бойся того, кто тебя боится!.. Народ Хорезма был всегда опорой твого трона. Но крепка ли будет опора, питающаяся милостыней?
— Ал Фадл! — окликнул визиря эмир Кумач. — Мне стыдно слушать тебя. Трусость затмила твои глаза. О чем ты говоришь? Когда пес жиреет, он плохо слушает хозяина на охоте. Арслан-хан хочет восстановить Пейкенд (Пейкенд — город Средней Азии, игравший важную роль в торговле), он возводит самые крупные стены в крепостях. А крепкий орленок опора охотника, но горе ему, если вовремя не наденет на глаза хищника кожаный колпак. Владыка, голос твоих предков, славных огузов слышу я: «всякого, кто не склонит голову — настигни, разграбь, разори и сделай покорным и послушным!..»
— Но горе ослабевшему, чьи сборщики в дни великих битв уже не смогут собирать с подданных горсть золотых монет, — перебил Кумача визирь.
Санджар молчал, продолжая надувать через камышинку жирного барана. Постепенно воздух отделял шкуру от мяса.
Ягмур не отрывал глаз от султана, удивляясь его силе, ловкости и знанию своего дела.
— Держи, — приказал султан молодому воину.
Ягмур ловко перехватил камышинку, прикрывая отверстие пальцем. По лицу Санджара струился пот.
— Но Мелик-шах пожаловал титул наместника тюрк-скому рабу Ануш-Тегижу не для того, чтобы в лице Самарканда видеть своего врага, — твердил свое визирь.
Эмир перебил:
— Ты воспеваешь Самарканд, забывая про то, как часто он увозит в хурджунах золото, которое по закону должно доставаться воинам Мерва. Гнев и презрение должны бушевать в тех, кто видит, как злодей подлого происхождения был возвышен, а теперь готовит измену.
— В послании Арслан-хана мы этого не услышали, — сказал, словно подбросив дров в огонь, султан.
— Величайший, это можно прочесть в действиях горожан. Меня удивляют визири. В народе говорят: рука руку моет…
— Ты хочешь сказать: обе руки обмывают мое лицо? — отозвался султан.
Визирь побледнел еще больше. Рука его нащупала кинжал. Сторонники эмира Кумача плотнее сгрудились около предводителя.
— Небо будет судьей, если искренность не руководит мною в эту тяжелую для государства минуту, — ответил визирь. Но и он, и все окружающие поняли, что поединок им проигран. И все-таки ал Фадл решил сопротивляться до конца. — Но разве не Арслан-хан тридцать лет подряд приезжает в Мерв на великое преклонение, щедро пополняя казну государства? Не он ли беззубой черепахой ползает перед троном, не зная, чем отблагодарить судьбу за назначение их рода на должность правителя Самарканда?
— А ты хотел, чтобы я возил подарки в Самарканд, мой славный визирь? — усмехнулся Санджар.
И эта улыбка напомнила визирю улыбку, которой сул-тан наградил борца-победителя в ту ночь на Мургабе. Ошарашенный визирь упал на колени.
— Слава нашему непобедимому! — крикнул эмир Кумач.
— Слава! — дружно выдохнули его соратники.
— Веди нас! — подхватил эмир Кумач. — На Самарканд!
— Веди! — подхватили прислужники, и десятки мечей заискрились над головой.
Санджар молча посмотрел на приближенных. Поднял руку. Воины успокоились, вложив мечи в ножны.
— Славные богатыри! Сегодня, благодаря небу, я узнал мысли и желания ваших отважных сердец.
— Слава тебе, опора ислама! — крикнул эмир Кумач.
— Слава! — подхватил Каймаз.
— Слава! — донеслось с ковров. Султан поднял руки к небу.
— Вижу вашу преданность. А теперь остудите разгоряченные груди соком виноградников Мерва, — султан высоко поднял резную чашу. И снова зазвенели медь и серебро, задымилось на деревянных блюдах мясо, сдобренное травами с гор богатой и далекой Армении.
Дважды выходил визирь из шатра, косясь в сторону Джейхуна. И оба раза видел, что переправа продолжалась. Из-за барханов прибывали и прибывали новые сотни и тысячи с тяжелыми бунчуками, украшенными конскими хвостами.
— Слава аллаху! — загадочно улыбался он. — Поход состоится.
— Мой господин, — предупредил визиря, высунувшийся из шатра горбун, — будьте осторожны. Эмиры, жаждущие наживы, замышляют против вас грязные дела…
— Иди и смотри за ними, не спуская глаз. Доноси обо всем быстро…