Под навесом на белой кошме сидел седобородый старик в лохматой шапке и строго допрашивал крепкого, бледнолицего пастуха.
— Люди, как судить? — обратился дряхлый степняк к собравшимся.
Руки многих потянулись к ножам, висевшим на тонких ремешках. Пробившись сквозь толпу, полуголый всадник не говоря ни слова, ловко подхватил и вскинул в седло виновника тревоги. Что-то крикнув, он погнал лошадь к лесу у подножья горы, и все селение сопровождало его. У небольшой рощицы мужчины, зло бросая взгляды на виновника, согнули два молодых карагача. И тут же шерстяными веревками привязали ноги пастуха к их вершинам, а потом под общую команду отпустили деревья. Тело мелькнуло в воздухе и деревья выпрямились…
— И с каждым, кто позарится на честь чужой женщины, будет так! — проговорил властно и спокойно все тот же седобородый старик.
Даже не оглянувшись на место казни, кочевники потянулись друг за другом к стойбищу.
Утром следующего дня селение снова собралось на той же площадке.
— Мой господин! — просил хозяин юрты, в которой поселился Ягмур. — Этот человек принес нам весть о мастере Айтаке. Да ниспошлет небо погибшему место среди предков!.. Мы, восемь братьев, держали совет и решили: закрыть свободное место телом этого юноши, конь которого остановился у нашего дома.
— Не забыл ли ты, Бурхань, обычаи наших великих предков?
— Да, мой господин: кто привезет тебе из страны ислама одежду, покрывала для женщины, перец, просо и орехов— тот биста (Биста — друг, товарищ, отвечающий за прием иноплеменных).
— Бурхань, я не могу один решить установленного закона бисты. Но пусть появление человека, который в предсмертный час видел твоего брата, будет порукой тому, что иноплеменец пришел, как брат, с чистым сердцем.
— Вот знак нашего брата Айтака, — и Бурхань передал старшему кольцо, подаренное мастером Ягмуру.
ОГУЗЫ
(Из записок древнего историка)
«…И вот они кочевники: дома у них из кошм, и они всегда переезжают. Управляет ими совет. Но только они решатся на что-либо, приходит самый ничтожный из них и самый жалкий и уничтожает то, на чем они уже сошлись… Правила женитьбы у них такие: если один из них сватает у другого какую-нибудь из женщин семьи, дочь или сестру, или кого-либо из тех, кем он владеет, он одаряет хорезмийскими одеждами. И когда он заплатит это, только тогда везет женщину к себе. А иногда махр (Махр — калым) бывает — верблюды или лошади, или иное подобное. Ни один из купцов или кто-либо другой не может совершать омовение после нечистот в их присутствии. Но только ночью, когда они его не видят. И это потому, что они гневаются и говорят: «Этот хочет нас околдовать: разве вы не видите, как он уставился в воду», и заставляют его платить деньги.
И ни один мусульманин не может проехать по их стране, пока не назначат ему из среды биста, у которого они останавливаются и привозят ему из страны ислама одежды, а для жены его покрывало, немного перца, проса, изюма и орехов. Биста для купцов ставит юрту и доставляет ему овец сколько может, так что мусульманину остается только закалывать их, так как огузы их не закалывают.
Кто-либо из них бьет барана по голове, пока тот не умрет… И если купец захочет уехать и ему понадобятся какие-нибудь из верблюдов или лошади, или он нуждается в деньгах, то он берет верблюдов, лошадей и имущество, нужное ему, и отправляется, а когда возвратится, возмещает бисте стоимость имущества и возвращает верблюдов и лошадей.
Так же поступают огузы и с любым приезжим, если человек придет и скажет ему: «Я твой гость, и я хочу получить твоих верблюдов и твоих лошадей, и твоих дирхемов», — то он вручает ему то, что он захотел.
И если купец умрет в той стране и караван возвращается, то тюрк их встречает и говорит: «Где гость мой?» И если говорят: «Он умер», — то караван разгружается. Потом он идет к самому богатому из купцов, какого он видит среди них, развязывает его имущество, в то время как тот смотрит и берет из его дирхемов соответственно своему имуществу, отданного купцу из этой страны. Но не берет он лишнего зернышка. И также он берет из числа лошадей и верблюдов и говорит: «Это твой сын твоего дяди по отцу, и тебе более всего надлежит уплатить за него».
А если купец убежал от бисты, то огузы совершали то-же действие и говорили купцу: «Это такой же мусульма-нин, как и ты: возьми же ты у него». А если мусульманин не соглашался возместить за гостя таким путем, то огузы спрашивали о сбежавшем, где он находится, и если его направят, то он едет, ищет его на расстоянии пути в несколько дней, пока не прибудет к нему и не заберет своего имущества у него. И также то, что дарил ему. Таков же огузский обычай: если он въезжает в ал-джурджанию и спрашивает о своем госте, то останавливается у него пока не уедет обратно.