– Гулар, только не говори, что ты умираешь и жизнь перед глазами проносится? Говорил конечно. Да что с тобой?
– В километре от города есть богатая медная жила. Хорошие провода из неё можно сделать. Примесей там мало.А эту плату я бы ещё вчера чинил часа два. Но мне кажется, что проблема вот тут и надо просто перепаять здесь.
Ловко выхватив паяльник, Гулар не глядя ткнул его в точку на плате. Раздалось шипение. После этого двар подсоединил пару проводов от батареи, на схеме зажглись светодиоды. Не понял?
– У бронестекла может быть изъян. Точка напряжения. Если под нужным углом приложить даже небольшое усилие, то оно рассыпется в труху.
Сказав это, Гулар примерился отвёрткой и точно ударил по точке на стеклянном квадрате. Тот пошёл трещинами, а я нервно сглотнул. Догадка о том, что сейчас происходит, у меня была. Но это невозможно!
Гулар тем временем стянул бандану и посмотрел на меня. Знакомый синий свет горел в его глазах. Татуировки не было. Весь узор на макушке двара кровоточил.
И не только кровь там была. Разглядев тусклые синие разводы, разрываю пакет первой помощи и достаю бинт. Промакию им рану и показываю другу. Оба мы отчётливо видим вместе с кровью синие разводы от аксила.
– Значит я не сошёл с ума, – сказал Гулар и посмотрел на меня. – Моё зрение, способность видеть суть предметов... Всё вернулось. Спустя столько лет.
Я молчу не в силах что-то произнести. Гулар тем временем передаёт мне свёрток с надписью "Аванс".
– Мне кажется, что это для тебя.
Дрожащей рукой разрываю пакет. Даже через бумагу чувствую странный холодок. Внутри что-то вроде перчатки. По размеру как раз для ладони гоблина. Как завороженный тянусь к ней. Точнее что-то внутри меня тянется.
Надеваю её на правую руку и будто молния пробегает по руке. Знакомое, но забытое чувство. Голову будто обруч стянул, но мурашки пробегают по шее до правого глаза. Будто даже всё вокруг ярче стало.
– Слик, твой правый глаз...
Я догадываюсь, что увижу в зеркале. У Гулара есть для работы обсидиановая смола, но мне для проверки это не требуется. Рука в перчатке летит к рукояти ксанга за спиной. Мне кажется, или меч будто живой.
Клинок взлетает над головой, а мы оба смотрим на него. Нас завораживает синий ореол на кромке лезвия – ксанга активирован и пробужден. Теперь это не хрупкое, но острое стекло, а нечто, что может принять на себя удар металлического оружия и уцелеть. Меч может резать кожу, кость, камень и даже металл подобно термолучу.
– Слик, что происходит? – жалобным голосом произносит Гулар.
Если бы я знал, дружище. Точно можно сказать лишь одно – что-то теперь я не очень хочу отказываться от работы на Инквизицию. Вот хитрые отпрыски самки собаки.
* * *
Мы снова сидим в мастерской Гулара и молча пьем. Только теперь это не коньяк или гномий самогон. Хороший крепкий каф – самое то после таких новостей и похмелья.
– У тебя явно не только сошедшая татуха чешется. Волосы тоже снова растут. И быстро, – замечаю я, делая глоток. Чуда не произошло – перчатка меня не излечила, но я теперь могу ограниченно манипулировать кси. Одной правой, так сказать.
– Я пытался увидеть, – выделил Гулар последнее слово, – что это за дрянь была в шприце, но...
– Твои вернувшиеся силы в этом случае ни чем не смогли помочь, – вздыхаю и делаю глоток горячего кафа. – Такого результата следовало ожидать. Эти ребята явно очень продуманные и не излечили бы тебя просто так. Им нужно было меня подцепить так, чтобы я сам заглотил крючок поглубже.
– Инквизиция, – хмыкает Гулар, которому я всё рассказал. Как и про гоблинов, которых недавно встретил на беспилотном грузовике и которые подарили мне меч. – Слик, это какая-то фигня. Я для них может и представитель условно дружественной расы, но ты обычный ксенос. Богомерзкий чужак, понимаешь. Может они и знают, как лечить эту дрянь, но вот в их намерение оплатить твои услуги...
Двар качает головой. Я его отлично понимаю. Либо самоубийственное задание, либо меня кончат в конце. Например вколят якобы лекарство, но это будет яд. Чувство шока уже прошло. Напротив Гулара снова сидел циничный и немного обозленный ассасин. Попровочка – мастер-ассасин.
Вывести на эмоции, раскачать оппонента – значит отключить ему критическое мышление, заставить косячить на ровном месте. Ошибки не ведает разум холодный. Потому я зол. Холодная ярость, которую целенаправленно разгонял полчаса, охватывает меня.