Я заметил, как по ее мужеподобному лицу прошла тень. Совсем незаметная, но все же я это уловил.
7
Я никогда не был уверен в том, что моя способность «проникать» в людей абсолютна. Довольно часто я ошибался. Мой сканер показывал одно, человек же на самом деле был другим. Не абсолютно другим, но все же не совсем таким, как я его себе представлял. Или, скорее, как я его читал. Это приучило меня всегда сомневаться, что я вижу перед собой истинную картину, суть. К тому же я никогда не преследовал практических целей, общаясь с конкретными людьми. То есть не стремился к мани пулированию. И от результата моего сканирования ничего не зависело. Теперь же мне предстояло прочитать мысли женщины, с которой я должен был работать бок о бок определенное время. И я должен был сделать это при зрителях. И она знала, что я буду пытаться понять ее, и, естественно, готова была дать отпор. И у моих кураторов уже было представление о том, с кем они имеют дело. Так что моя репутация диагноста подвергалась серьезному испы танию. Но все дело было в том, что меня это не волновало. Я пришел сюда не по доброй воле, все эти люди были мне абсолютно неинтересны, кроме Маргариты, то, чем мы должны были заняться, меня не привлекало, и терять мне было ничего. Поэтому я и не волновался, приступая к испытанию. Видимо, это мне и помогло.
Совершенно спокойно я вынул из кармана диктофон.
– А это еще зачем? – поинтересовался Полковник.
– Я проинтервьюирую Галину. Мне так привычнее. А по ходу интервью постараюсь выполнить ваше задание, – сдержанно разъяснил я. – Не будем же мы просто пялиться друг на друга?
Параманис согласно кивнул. Полковник покосился на него и промолчал.
– Только запись вы потом передадите мне, ладно? – вкрадчиво предложил наш руководитель.
– Ладно. И у меня еще одно условие. Мне зрители ни к чему, да и Галина будет зажата в вашем присутствии. Можно мы пойдем в соседнюю комнату? Думаю, за полчаса управимся. Потом я передам вам кассету с записью и поделюсь своими мыслями.
Они переглянулись друг с другом, потом оба кивнули. Остальные выглядели разочарованными. Их лишили законного права на зрелище. Но я не клоун, в конце концов.
– Значит, мне пойти с Максимом? – нерешительно спросила Галина.
– Да.
Она тяжело встала и мимо меня двинулась к выходу. От нее неожиданно хорошо пахло. Я последовал за ней. Мы вошли во вторую комнату с двумя диванами, и я плотно закрыл дверь. Галина стояла посередине комнаты с обреченным видом. Мне стало жаль ее. Да и себя тоже. Зачем я ввязался в это дело, хотел бы я знать?
– В этом нет ничего особенного, – пробормотал я. – Мы просто будем говорить. Может, сядем?
Женщина кивнула и устроилась на краешке кресла. Я сел напротив. На диван. И положил диктофон между нами, на журнальный столик. Потом закурил, думая, с чего же начать. Ситуация была довольно искусственной. Я попытался осторожно коснуться ее поля. Прочувствовать ее. Но она была закрыта. Как еж, свернувшийся клубком. Или как улитка, вползшая в свою раковину. Скорее второе. Надо было придумать что-то, чтобы ослабить противодействие. Вытащить ее из этой раковины. Хотя бы на сантиметр. И я вспомнил про запах.
– Хорошие у вас духи, Галя, – успокаивающе улыбнулся я. – Это что, французские?
Она удивленно посмотрела на меня. Видимо, ожидала, что я ей скажу: «Ну что, теперь рассказывайте, кто вы такая на самом деле».
– «Фиджи», – ответила она. – Мои любимые.
– А… Моя бывшая жена тоже душилась французскими. Но они назывались как-то по-другому. Помню, каждые полгода я отваливал триста баксов на ее духи.
Она усмехнулась. Не то ее «Фиджи» стоили дешевле, не то дороже. Или, может, она угадала, что я вру про бывшую жену. Никакой бывшей жены у меня не было. Или я ошибся в цене, и духов за триста баксов просто не существовало. В любом случае заход не удался. Я решил предпринять новую попытку:
– Странная у нас группа, да?
Она просто посмотрела на меня. И промолчала. Эта женщина не хотела дать мне ни единого шанса оправдать свою репутацию.
– Чем вы занимаетесь, Галя? – Я решил не отступать.
– Я? Работаю рекламным агентом.
– И хорошо зарабатываете?
В ее ауре появилось еле заметное движение. Какая-то грусть. Или сожаление. Но ответила она так же коротко:
– Когда как.
– Я всегда с удовольствием смотрю рекламу всяких туров. В Европу, в экзотические страны… – Я внимательно всмотрелся в нее и тут же отвел взгляд.
– Правда?
– Да. Мечтаю путешествовать. Хотя ни разу нигде не был.
Есть. Это был хороший ход. Она на секунду раскрылась. Видимо, путешествия сильно занимали ее. Может быть, оттого она и научилась путешествовать душой. Судя по одежде, она зарабатывала не очень много для телесных путешествий.