— Могу я завтра пригласить тебя на свидание?
Боже, он еще спрашивает!
— Да, — выдохнула я.
Он уехал, лишь когда убедился, что я дома, в безопасности. А я, пока его машина выезжала со двора, стояла у окна и провожала взглядом.
«Это все сон, не иначе!»
Я была настолько счастлива, что, несмотря на усталость, не смогла заснуть. А когда, наконец, задремала, сработал будильник.
Да, денек ждет меня веселый. Как бы не заснуть на ходу.
В обеденный перерыв мне удалось немного поспать. Только благодаря этому я доработала до конца смены. Но когда, выходя с работы, натолкнулась на Максима с букетом. От неожиданной радости у меня выросли крылья, открылось второе дыхание. И даже сомнений не возникло, как лучше провести вечер.
Мы опять допоздна разговаривали по душам, гуляли по ярким предновогодним улицам, наслаждаясь каждым мгновением, проведенным вмести, и как-то так вышло, что наступил Новый Год, который мы встретили вместе.
Затем и Рождество…
Эта весна стала для меня особенной.
Еще задолго до того, как на календаре обозначилась граница окончания зимы, а на улице появились первые проталины, я почувствовала перемены душой. Радовалась бодрому пению птиц, с жадностью вдыхала сладкий воздух, какой бывает с появлением солнечных дней; шагала, отчаянно улыбалась миру и думала, как соскучилась за день по Максиму.
Сегодня он задерживается, но когда приедет, я угощу его чем-нибудь вкусненьким.
Конечно, любой ужин можно заказать, но мне нравилось готовить. Особенно воздушные сырники по семейному рецепту Анна Келер, которые так нравились Максиму.
Чтобы не было скучно, включила телевизор, и ведущая новостей затараторила на все кухню:
— … Во Всемирный день здоровья, начиная с 1950 года, стараются привлечь внимание к самому ценному, что имеет человек — здоровью…
Слушая болтовню между делом, я проверила: не забыла ли специи, и не сразу спохватилась: сегодня же день рождения дяди Андрея — старшего маминого брата!
Пусть с мамой и сестрой отношения у меня натянутые, но дядька в целом неплохой человек. Надо позвонить, поздравить, тем более что в прошлом году он болел, маясь межпозвонковой грыжей…
Хорошо знакомый номер всплыл в памяти, и я потянулась к телефону.
Не особенно веря в успех задуманного, набрала цифры, нажала на вызов. В трубке раздались гудки, но дядь Андрей не спешил отвечать, предпочитая избегать разговоров с незнакомыми подозрительными номерами. Как вдруг на том конце раздался громкий, бодрый мужской голос:
— Слушаю!
— Дядь Андрей, это Вера. С днем рождения тебя…
— Верка! Ты что ли?! — раздалось удивленное в ответ. — Вот уж не ожидал! Спасибо-спасибо!
Слово за слово, он рассказал, что сегодня соберутся за столом тетя Юля и сыновьями, сестра с Ленкой…
— Дядь Андрей, — спохватилась я. — А что, мама у вас гостит?
— Ну да, — с досадой отозвался он. — Она же квартиру продает. Подыскивает в нашем городе комнатку…
«Все же мама снова пошла на поводу у Ленки», — подумала с горечью. Чтобы не расстраиваться, хотела уже заканчивать разговор, как дядька обратился ко мне.
— Верка, нехорошо лезть в чужие дела, но какая бы мать ни была, нельзя ради хахаля выгонять ее из квартиры. Подло это.
— Что?! — меня будто под дых ударили.
— Ты уж прости, но я не могу молчать. Ты зад свой пристроила, так дай сестре и матери жить нормально. Осади своего хахеля…
— Вы про что?! — не могла понять я, о чем он говорит.
— Так это же он долг требует с твоей сестры!
Перед глазами потемнело, и мне пришлось сесть, чтобы не упасть.
— Вы уверены? Это же бред!
— А ты разве не живешь с Максим Келером, владельцем заводов-пароходов? — язвительно поинтересовался дядька, злясь на мое упрямство.
— С ним! Но это ошибка! Максим не мог так поступить!
— Не знаю, Вера, может и ошибаюсь. Но мать показывала бумагу с печатью и его подписью, в которой черным по белому он требует возместить ущерб.
— Я разберусь, — с трудом произнесла. — Еще раз с днем рождения… — И отключилась.
= 33 =
Вера
В голове боль и непонимание.
Откуда они узнали, что живу с Максимом? Какой долг, если он сказал, что ничего ему не надо, что он рад, что они «подарили» ему самое ценное — меня?! Ведь Максим говорил…
«Да мало ли что говорил!» — злорадно отозвался разум, и мне стало так плохо, что каждый вздох давался с трудом и болью.
Пока Максима не было, я ходила кругами по квартире, сжимая в руке телефон. Надо позвонить, скорее разобраться, убедиться, что это все ошибка. Ведь он о моей семье даже говорить не хочет, какое уж возмещение убытков? Да и знает, что нет у нас ничего…
Я нервничала и ужасно боялась. И боялась отнюдь не долга, что он хотел взыскать с моей семьи.
В конце концов, денег, которые он подарил мне, с лихвой хватит, чтобы возместить ему все убытки, но сам факт, что он подлое дельце провернул за моей спиной, причинял боль. Я же верила ему, как самой себе, а он…
Факт предательства убивал меня, жег разум каленым железом…
Я выпила успокоительного, но легче не стало.
Как выдержать предательство? При разговоре смогу ли сдержаться и не заплакать, сохранить гордость? Я хотела посмотреть ему в глаза, и боялась этого.
Когда послышался поворот ключа в замке, вздрогнула.
— Веруня! — раздался счастливый, громкий голос Максима. — Я дома!
Медля, не успела выйти к нему, как он перешел на шепот:
— Спишь что ли? А я ору тут! — сразу его движения стали тише. Затем раздался шелест. Опять цветы принес…
Больше отсиживаться в темной спальне я не могла. Встала и вышла навстречу.
— Вер! Ты заболела?! — опешил Максим. Рванул ко мне, попытался коснуться моего лба, но я отстранила.
— Ты решил взыскать с моей сестры ущерб? — произнесла глухим голос. Каждое слово давалось с трудом.
— Что?! — округлились глаза Максима, став как блюдца. — Какие? Зачем? Знать твою сестру не хочу. Умерла панночка — так умерла.
— Я звонила родственникам, они сказали, что маме от твоего юриста пришла бумага, в которой ты… — голос дрогнул.
Хмурый Максим замер и больше не пытался коснуться меня. В его глазах даже появилась ярость. Или обида? Или еще что-то? Я боялась думать, ведь знаю ли я его? Могу ли доверять?
— Значит, ты думаешь, что это я за твоей спиной проворачиваю, да? — выдавил он из себя, едва справляясь с негодованием.
— Не знаю. Поэтому и спрашиваю у тебя.
— Если я скажу «нет», я ни при чем, поверишь?
Я молчала, долго, с мукой подбирая слова. Мне очень хотелось ему верить, больше всего на свете. Очень-очень.
Борясь с мучительным выбором, кивнула.
— Значит, так, да? Ты не уверена во мне? — выдохнул подавленно Максим, и от тоски в его голосе мне стало больно физически.
— Верю…
— Сомневаюсь, — он пнул ногой сумку, что подвернулась по пути, и двинулся на меня. — Собирайся!
— Куда?!
— Узнаешь…
Уже скоро мы ехали по темной дороге к хрущевке, которая старше меня.
Миновали скрипучую старую дверь четвертого крайнего подъезда.
Идя за мной, Максим молчал. Он был выдержан, замкнут, закрыт. И его холод, отчужденность я ощущала спиной.
На поздний звонок за дверью проворчали:
— Сейчас полицию вызову!
— Это я, дядь Андрей, Вера, — произнесла я не своим голосом.
Щелкнула входная щеколда, и вот я и Максим стоим перед дядей Андреем, тетей Юлей и мамой, ошарашенными моим внезапным приездом.