В ответ Дамир, словно прочтя дурные диалоги в моей бедовой голове, коснулся моего подбородка и, склонившись, поцеловал. На этот раз глубоко и горячо, заставив меня вспыхнуть, ощутить болезненные спазмы внизу живота. Его язык сплетался с моим так жёстко, будто это и не поцелуй был, а чистый секс.
Моя ладонь легла на его шею, плавно скользя ниже, вдоль пуговиц рубашки, и его мышцы отзывались лёгкими судорогами. Я почувствовала, как его пальцы уже сминали в кулак ткань моего платья в районе бедра, и от мыслей, что мы можем не остановиться, вся покрылась мурашками.
– Даша…
– Ммм…?
– Мы рискуем…
– Угум…
На секунду оторвавшись друг от друга, мы с запозданием осознали, что машина уже какое-то время стоит возле моего дома, а водитель деликатно молчит. Оба тихо хихикнули и выбрались на свежий воздух.
– Когда твои сомнения затихнут, дай мне знать, хорошо?
– Дамир, я бы и не особо…
– Я серьёзно, – Усманов всмотрелся в моё лицо. – Я готов хоть сейчас подняться к тебе, но не хочу, чтобы ты потом жалела.
– Ты прав, – я прижалась лбом к его плечу и глубоко вздохнула, приходя в себя.
– Увидимся на днях? Я проверю расписание, но точно помню, что у меня есть в распоряжении свободный вечер.
– Конечно. Я всегда за.
– Спокойной ночи, милая.
– Спокойной ночи, Дамир.
Дамир
Вместо свободного вечера у меня случилось два свободных часа перед «очередным внеочередным» полётом.
Половина рабочего дня ушла на мои скандалы буквально со всеми менеджерами и своим ассистентом, который уже был близок к увольнению. Атмосфера в офисе становилась всё напряжённее и накалённее. Шокированные тем, что я умею так агрессивно повышать голос, сотрудники передвигались на цыпочках и молча. Все топы растерянно переглядывались, боясь сказать ещё хоть слово поперёк.
Отдав распоряжение подготовить все документы и отчёты без моего непосредственного вовлечения, я рыкнул на водителя, и тот, нарушая правила дорожного движения, умчал меня на Новый Арбат.
– Даша, можешь отвлечься минут на сорок? – я звонил ей с чувствами пятиклассника, который снова не сделал домашку и снова пытался придумать оправдание, хотя уже обещал учителю больше так не делать.
– Э… Привет. А что случилось? Мы же вроде…
– Да, я обещал заехать в семь, но планы мои рушатся. У нас совсем немного времени.
– А потом? – в её голосе мелькнула печаль.
– Потом я буду вынужден снова улететь от тебя…
– Ясно… Да, смогу вырваться на полчасика.
– Спасибо, милая. Прости меня.
– Всё нормально. Я понимаю.
Нихрена она не понимала. И имела полное право обижаться на меня. Какое там… Она имела право вообще послать меня со всеми моими перелётами и оправданиями. От бессильного бешенства я саданул кулаком по обшивке двери, и водитель дёрнулся от гулкого звука.
Мы с Дашей забежали в ту самую кофейню, где встретились весной. Она старалась улыбаться, убеждала меня, что не в обиде, что если не сегодня, то после моего возвращения мы обязательно встретимся за новой порцией крабового салата. Я выдавливал из себя смех, но внутри всё равно зрело дурное предчувствие.
Уже в самолёте, пока цедил минералку, пялясь в иллюминатор, провалился в унылые размышления. Взбешён ли я был из-за потока обстоятельств, мешавших мне на пути к новым отношениям? Или в принципе взбешён самим фактом испорченного непредвиденными проблемами лета? Настолько ли мне нужна была Даша? Или я просто зациклился? Что я испытаю, если она откажется продолжать ждать?
Даша
Я вернулась в галерею в состоянии апатии. Грустить уже не было сил. Кажется, к августу я исчерпала свой годовой лимит грусти. Под чёрным с нежно-розовыми пионами шёлковым платьем грустило и моё новое кружевное бельё. Утром я приняла для себя решение идти до конца и после ужина позволить Дамиру устранить последнюю преграду между нами… Но увы.
– Даша? Добрый день!
Я вздрогнула от внезапного приветствия и повернулась в сторону мужского голоса. Лицо его обладателя казалось мне смутно знакомым.
– Здравствуйте. А мы…?
– Наверное, вы меня не помните. Я Игорь Субботин. Работаю с Виктором.
– А… Точно. Да! Простите, пожалуйста…
Блондин с чересчур аккуратно выстриженной бородкой широко улыбнулся мне идеально белоснежными винирами. Мы пересекались в галерее на открытии и потом ещё раз тут же на презентации выставки молодой столичной художницы, имя которой уже не помнила… Игорю было чуть за тридцать, но вся его внешняя идеальная идеальность меня скорее отталкивала, чем положительно поражала.