Лиз застонала и прижала ее спиной к кровати. Она легла на бок и провела рукой вверх и вниз по животу Эрин.
«Я хочу почувствовать тебя», — прошептала она, голубые глаза мерцали ярким пламенем.
Эрин поймала ее руку и поцеловала забинтованный палец. — «Ты же навредишь себе».
Лиз сорвала лангету и бросила ее через плечо. Она согнула палец. — «Я наврежу себе еще больше, если не сделаю этого». — Она проникла рукой под трусики Эрин.
Эрин ахнула и повернулась на бок. — «Хорошо, но только если и ты позволишь прикоснуться к себе».
Она провела рукой по бедру Лиз и расстегнула ее джинсы. Лиз не возражала и Эрин наблюдала, как ее зрачки расширились от желания. Она ахнула, когда коснулась влажной плоти.
«О, детка, я вижу, что ты готова», — прошептала она.
Веки Лиз дрогнули. Она пошевелила пальцами и Эрин вошла с ней в один ритм, поскольку ее плоть налилась и жаждала прикосновения.
«Да, — прошептала Лиз. — Пойдем со мной».
Они ласкали друг друга, пальцы стали скользкими от выступившей влаги. Они сжимали, потягивали, входили и выходили, утопали в складках плоти. Они, не отрываясь, смотрели друг другу в глаза, руки неистово двигались.
«Я люблю тебя», — выдохнула Лиз.
«И я люблю тебя», — прошептала Эрин.
«Идем со мной. Вместе», — скомандовала Лиз и ее глаза закрылись.
Тело Эрин резко дернулось, оргазм накрыл их обеих. — «Обязательно. Вместе», — сказала она, впадая в забвение. — «Непременно».
Глава 27
«Я пришла с подарками», — произнесла Патрисия с лукавой улыбкой. В качестве доказательства она протянула коробку с пирогом.
«Ну, в таком случае…» — Одри придержала дверь и отошла в сторону, чтобы позволить Патрисии войти. Джек понял намек и вбежал в квартиру, виляя хвостом. Синклер усмехнулась и посмотрела на пирог.
«Хорошо, что я решила остановиться и купить его, иначе ты, возможно, не впустила бы меня».
Синклер взяла у нее коробку, пинком закрыла дверь и притянула ее для поцелуя: «Mмм, ты и есть тот пирог, в котором я нуждаюсь».
Патрисия рассмеялась. — «Я тоже так думаю».
«Если бы ты принесла мне другие твои книги, я бы с удовольствием приняла их и почитала, это была бы твоя плата за вход», — игриво произнесла Синклер.
«Я это запомню». — Патрисия вспыхнула. Одри только недавно узнала псевдоним, под которым она пишет лесбийские романы и прочитала приблизительно полдюжины книг. Она даже взяла несколько из них домой и заставила Патрисию читать ей их вслух, когда они лежали в кровати. Безусловно, она была самым большим фанатом Патрисии.
Синклер слегка прикусила ее шею, затем повернулась, чтобы поставить коробку на стол. Она открыла ее и игриво подняла бровь. — «Лаймовый пирог?»
«Угу».
Одри застонала. — «Ты — злая женщина».
Патрисия прошлась оценивающим взглядом по одеянию Синклер. Как же ей нравилась эта старая белая майка, в которой она была сейчас и синие пижамные хлопковые штаны. Она хотела провести языком по V-образному вырезу футболки и попробовать остатки мыла, которым она только что вымыла себя. Патрисия любила ее в таком домашнем виде, всю такую свежевымытую и удобно чувствующую себя в своем ночном белье. Она не могла дождаться того момента, когда сможет снять его.
«Кто бы говорил», — улыбнулась Патрисия.
«Так ты хочешь попробовать?» — Синклер отнесла коробку в кухню.
Патрисия усмехнулась. — «Больше всего на свете».
Синклер рассмеялась. — «Ладно». — Она вытащила нож и порезала пирог.
Патрисия приготовила тарелки и вилки и, стоя рядом, покусывала плечо Одри. Она полюбила вторники и среды больше, чем остальные дни недели, поскольку в эти дни она ночевала у Синклер. Патрисия любила приходить в ее дом, вдыхать его запах и вжимать Одри в мягкие простыни. Она не могла насытиться ею.
У Синклер были те же ощущения, когда она бывала в доме Эндерсон.
«Как прошел твой день?» — спросила Патрисия.
«Не плохо». — Одри подняла палец, покрытый лаймовой начинкой, и Патрисия охотно взяла его в рот и принялась посасывать. — «А как твой?» — спросила она, едва ли в состоянии вообще говорить.
Патрисия не выпускала ее палец изо рта до тех пор, пока в глазах цвета корицы не вспыхнула искра желания. Тогда она слегка прикусила палец и поцеловала его. — «Он был хорошим».
«Да?»
«Ага. Мы покончили с делами Де Маро и Джиллетта. И закрыли дело Джей Адамс».
Синклер положила пирог на тарелки и закрыла коробку.
«Кто бы мог подумать… Реджи Ленгал. Кроткий парень со средним доходом. Белый. Средних лет. Кто бы мог подумать, что он был скрытым геем и религиозным фанатиком? Я упоминала о том, что ко всему прочему, он оказался серийным убийцей?»