Мак наблюдала за ней. И Патрисия знала, что ответ написан на ее лице.
«Я думаю, что курица готова». — Она перешла к духовке и вытащила из нее их обед. После того, как Патрисия положила на две тарелки куски курицы и нарезанный кубиками картофель и перец, она вернулась с ними к столу.
Эрин поднялась, чтобы налить им немного холодного чая.
«Думаю, я бы выпила немного вина», — произнесла Патрисия, доставая бутылку «Мерло» из винного холодильника на соседней стойке.
Ее нервы были на пределе и она чувствовала на себе взгляд Эрин, чувствовала, что та ждет ответы на ее вопросы. Она знает о книге. Она знает, что книга была о ней. Она читала любовные сцены. Она знает все мои мысли, словно побывала в моей голове.
Это было плохо, особенно сейчас, когда ее либидо буквально кричало на нее за бездействие. Она была духовно обнажена, поскольку Эрин только что сняла с нее последний защитный слой. Ее руки дрожали, когда она опустила бокалы. Она торопливо поставила их и открыла бутылку. Красная жидкость, с булькающим шумом наполняла бокалы. Перед тем, как присоединиться к Эрин за столом, она сделала несколько больших глотков. Она любила пить «Мерло» охлажденным. И в данный момент, оно понравилось ей гораздо больше обычного.
«Как курица?» — спросила она, прежде чем один из них успел ее попробовать.
Эрин уставилась на нее. — «Ты в порядке?»
«Хм? Да, я в порядке». — Она нарезала курицу и заставила себя съесть кусочек. Затем отпила еще вина.
Эрин также пила вино и позволила Патрисии снова наполнить их бокалы. В конце концов, она спросила:
«Как дела? Я слышала, вы нашли еще два тела во время поиска».
«Ты права».
«Что нового? Нашли что-нибудь полезное?»
Патрисия медленно жевала. Изменение темы приветствовалось, но не особенно тепло.
«Мы пока не уверены».
«Каково их состояние? Трупы слишком разложились? Могут о чем-нибудь рассказать?» — Пока Эрин задавала вопросы, то успела порезать свою курицу на небольшие кусочки.
«Ты же знаешь, я не могу разглашать такую информацию».
Нож и вилка Эрин скользнули и остановились в куриной грудке. — «Прости, я забыла». — Ее тон снова стал невыразительным, а глаза остались опущенными вниз.
Патрисия положила вилку. — «Не то, чтобы я не хотела рассказать тебе об этом…»
«Разве?» — Эрин подняла глаза и пронзила ее тяжелым взглядом. — «Поскольку именно так это и звучит. Словно ты не доверяешь мне, как — будто я какая-то сумасшедшая штатская, одержимая не своим делом».
«Ты — гражданское лицо», — тихо сказала Патрисия.
Эрин положила столовое серебро и отодвинула от себя тарелку.
«И…» — Она встала. — «Ты мне не доверяешь».
Патрисия тоже встала, положив ладони на стол.
«Я не забыла, что ты подвергла риску предыдущее дело. Или, что тебя освободили от обязанностей в отделе по этой же причине. Это серьезные проблемы, и я до сих пор не понимаю, почему ты это сделала».
Эрин встала напротив нее, скрестив руки на груди. Казалось, она так сильно обижена и напряжена, что может потерять равновесие, если ее слегка толкнуть.
«Что, если бы это была я? Что, если бы меня обвинили в убийстве, Патрисия? А ты знала, что я невиновна, но никто бы не верил этому. Что бы ты сделала?»
Патрисия смотрела на нее, пытаясь понять смысл ее слов.
«Я не понимаю».
«Ты позволила бы мне уйти? С тем, что ты чувствуешь ко мне?»
Патрисия почувствовала, как от этого вопроса налилось тяжестью ее тело.
«Что?»
«Ты бы попыталась помочь мне, не взирая ни на что, потому что ты любишь меня?»
«Я…»
«Ты пожертвовала бы работой ради любви, Патрисия? Ты сделала бы это для меня?»
«Я бы сделала то, что правильно», — сказала она, наконец.
«И что именно?»
«Я бы следовала закону». — В этом не было сомнений. Никакой неопределенности в ее голове. Это было то, кем она была.
«Закон». — Эрин отвернулась. Когда она снова посмотрела на нее, ее глаза были полны слез. — «Ну, вот в этом разница между тобой и мной. Что правильно для меня, то не контролируется никаким законом. Закон не имеет ничего общего с любовью».