Эва на автомате зарывается руками в его волосы, отмечая про себя, что эту причёску не может испортить ничего на этом свете.
В следующую секунду она уже целует его губы, в очередной раз не понимая, как это получается. Вроде бы ты стоишь, всё нормально, а в следующую секунду его язык уже старательно исследует твой рот.
Крис вжимает её в стену, и это кажется безусловно правильным и бесконечным. Наверное, они могли бы провести так всю жизнь — стоя в его прихожей прямо перед приоткрытой дверью.
Всё кончается так же неожиданно, как начиналось: в кармане Шистада вибрирует телефон, и Эве почему-то хочется выбросить его к чертям, но Крис отстраняется, тяжело дыша и берёт трубку.
— Угу. Да, хорошо, — произнося всё это, Крис не отходит ни на шаг, его рука всё так же покоится на талии, и Эва замечает, что, по ощущениям, его ладонь идеально подходит к изгибу её талии.
Он проводит носом по её волосам, вдыхая цветочно-травяной запах и произносит:
— Нет, не забыл.
Эва смотрит, цепляясь за его пальцы, а Крис отключает телефон и говорит:
— Мне надо к Вильяму.
Может, девчонкам стоит ревновать его не друг к другу, а к Магнуссону?
Эва думает об этом и усмехается.
— Тебя подвезти до дома? — спрашивает Крис, надевая привычную серую толстовку через голову и поправляя волосы. — Мне как раз по пути.
— Я не домой, — отвечает Эва, — но спасибо. — И уходит, не прощаясь.
Это было слишком странно, чтобы обернуться и ещё раз увидеть этот его взгляд и ещё раз подумать о том, как идеально его рука лежит на её талии, а губы целуют шею.
========== Серотонин ==========
Комментарий к Серотонин
Land Lines – Will + Worry
Спасибо вам огромное за 100 плюсов, я счастлива и удивлена. С Рождеством!
В детстве Эва просила маму сделать ей шоколадную ванную. Ну, знаете, это одно из тех странных детских желаний на день рождения типа жить в трейлере или отправиться в путешествие к пингвинам. А она мечтала весь день провести вот так — плавая в этой ванной, поглощая тёплый шоколад из неё же. Наверное, тогда маленькая Эва чувствовала бы себя счастливее всех детей на планете.
Сейчас Эва думает о том, как бы не утонуть в шоколаде. А ещё о том, что, если пойти ко дну в шоколадной ванной, то сможет ли выброс серотонина в кровь перебороть ужас собственной смерти от асфиксии?
Эва буквально представляет себя захлёбывающейся шоколадом. Она не вдыхает до того момента, как воздуха в лёгких не остаётся, а голова как будто взрывается.
Инстинкт самосохранения не даёт тебе дышать ровно до этого момента.
Потом — смерть.
Кажется, будто проходит вечность. А в действительности удушье — дело нескольких минут.
Убеждение — это великая сила. Человек, достаточно мотивированный и настроенный, может убедить и себя, и окружающих в чём угодно.
При этом самоубеждение гораздо опасней, потому что отказаться от него сложнее.
Эва считает, что сбежала из дома Криса к Юнасу, потому что любит его и волнуется. Нет, она, конечно же, волнуется, как и любой за довольно близкого человека, но насколько в этом присутствует любовь, а не чувство вины — уже другой вопрос.
Насколько она уверена в этом, чтобы суметь убедить саму себя?
В некоторые моменты наши мысли нам не подвластны. В такие минуты и раскрывается ваша сущность и подноготная.
Твои мысли — это ты сам. А когда ты не можешь их контролировать — это настоящий ты, не скрытый под оболочкой, прячущей тебя от внешнего мира.
В последнее время Эве всё сложней уследить за мыслями, которые заняты чёрт знает чем. Точнее, кем.
И то, что Мун пришла сегодня к Крису, вместо того, чтобы отправиться в магазин за апельсинами для Юнаса, только доказывает то, что она буквально открыла дверь перед его вздёрнутым носом, пригласила войти и расположиться в её голове, как дома.
Перед мысленным взором предстаёт Шистад, разлёгшийся на диване в её гостиной. И правда, как дома.
Эва мотает головой и прибавляет шаг, надеясь, что Крис ещё некоторое время будет собираться. Она не слышит тихий скрип колёс позади и вздрагивает, когда внезапно раздаётся:
— Эй, Сталкер.
Эва оборачивается и почти закатывает глаза.
— Снова привет, — говорит она, оборачиваясь, а потом ускоряя шаг.
Это похоже на преследование. Или у неё какая-то странная форма паранойи.
Как называется болезнь, при которой ты боишься утонуть, но при этом делаешь всё, от тебя зависящее, чтобы так и произошло в конце концов, невзирая на здравый смысл?
— Куда идёшь? — спрашивает Шистад, одаривая её одной из своих «я-господь-бог» улыбок. Так, будто уверен на все двести процентов, что она тут же побежит к его машине.
— Просто… иду. — Эва не останавливается, а машина продолжает слишком медленно преследовать её. — Ты меня преследуешь?
— О, это не я неожиданно заявился к тебе домой, — говорит Крис.
— Пока, Крис, — говорит Эва, ускоряясь.
Она не сядет в машину Шистада. Она не обернётся и не будет говорить с ним. Она не утонет.
Нет. Не-а.
Это так похоже на наваждение или временное помешательство.
Всё, что связано с Крисом, — неправильно. Решительно уродливо и очень странно. У него слишком извращённые представления о жизни, чтобы Эве лезть в это.
Правильно — это Юнас.
— Эва, до больницы пешком идти полчаса. А на машине десять минут, — не сдается Крис.
Он сам не знает, зачем ему это нужно. Может, ему нравится злить Мун. Нравится, как краснеют её щёки и чуть подрагивают руки. Нравится это выражение в глазах, придающее ей какую-то… опасность, что ли. Опасная Эва. Звучит смешно.
А может, просто Сталкер — это он. Может, контролировать нужно ему?
А может, он просто любит игры. Эва играла с ним, когда хотела попасть на вечеринку, он играет с ней, когда хочет её трахнуть. Кажется, всё логично. По-честному.
Эва останавливается, смотрит на часы и говорит:
— Тебя Вильям ждёт.
— Подождёт, — Крис пожимает плечами. — Мун, я не буду тебя уговаривать. Считай это просто извинением за твоего парня.
Пожалуй, скоро Шистаду надоест делать вид, будто ему не насрать на Юнаса.
— Он не мой… — Эва уже второй точно такой же раз осекается.
Какая разница, кто для неё Юнас? И зачем доказывать это Крису, объяснять что-то? Он может думать так, как хочет.
Решив, Эва направляется к машине. В нос ударяет запах «Кензо». А в кровь — серотонин от шоколадных глаз, всего лишь слегка мазнувших взглядом по её щеке.
— Господи, я надеюсь, ты не пил одеколон и не угробишь нас, — морщится она.
— Если страшно, можешь выйти, — смеётся Крис, вжимая педаль в пол.
У Эва вообще стойкое ощущение, что он всё время только и делает, что смеётся над ней.
Shake it off
And become something else
========== Плохая компания ==========
Юнас смотрит неодобрительно. Хмурит густые брови, на одной из которых ещё виднеется засохшая кровь.
Это забавно, думает Эва.
Идеальный Юнас. Всегда хороший. Всегда безукоризненный. Даже когда изменяет своей девушке с её лучшей подругой.
Даже когда врёт и курит дурь, Юнас всё равно остаётся тем же образцово-показательным мальчиком. Из тех, кого можно представить родителям. Из тех, кто точно придётся им по вкусу.
Сейчас Юнас — то ли недобывший, то ли как строгий брат, Эва не знает, и ей всё равно.
Когда Эва приходит, Юнас сидит у окна. Напряжённо-статично, не двигаясь и не оглядываясь на звуки открывшейся двери и шагов. Он видел, кто её подвёз, Эва понимает.
И поэтому сейчас Юнас хмурится.
— Как ты? — спрашивает она, присаживаясь на край кровати.
Юнас встаёт с подоконника, немного морщась от боли в рёбрах, и подходит. Садится рядом и говорит: