- Я и забыла, Мистер-по-боку-оптимизм-и-я-отучил-себя-надеяться-и-верить. По-моему, так поступают только трусы, которым страшно представить будущее.
Эдвард ничего не ответил. Цель была достигнута. Обернувшись, я заметила, что парень впал в задумчивость. Вопреки ожиданиям, он не стал строить планы мести, его мысли текли совершенно в ином направлении.
- У одной… одного моего знакомого есть ненужные рождественские украшения. Я могу за ними съездить. Успею за полчаса.
- Кто раздает украшения перед праздником?
- Мой знакомый давно просил избавить его от этого хлама.
- Он псих? Сектант? Гринч?
Эдвард улыбнулся. В отличие от предыдущих ухмылок эта была трагической – из серии “даже если мне будет плохо, я продолжу смеяться дерьмовой жизни в лицо”.
- Плохие воспоминания. Эти украшения достались ей… ему от бывшей подружки. Да и потом, не один Джейкоб равнодушен к Рождеству.
После отъезда Эдварда мне не оставалось ничего, кроме как продолжать пить пунш. Встав, я проковыляла на кухню. Отек на ноге уменьшился, боль перешла в категорию терпимой.
Как и гостиная, кухня блистала неоштукатуренными стенами, темным полом – но не деревянным, а выложенным плиткой под натуральный камень. Посуда и столовые приборы были из стали. Чистота, все расставлено строго по полочкам. В целом кухня вызывала в голове картины стерильной операционной. Чисто функциональная комната, без единого украшения. Видимо, Джейкоб не только к рождественской суете был равнодушен.
Вернувшись в гостиную со стаканом пунша в одной руке и яблоком в другой, я прошлась вдоль полок, читая названия на корешках. «Принципы современной организации пространства», «Лучшие образцы архитектуры тридцатых годов», «Шедевры архитектуры», сборники законов, касающиеся градостроительства. Тот набор, который вполне естественен в жилище архитектора. Но совсем не тот, с которым можно скоротать томительно тянущееся время. Я не знала, чем Джейкоб занимается в свободное время, кроме поднятия штанги, даже телевизора не было. В спальню я не пошла – не из-за стеснительности, а потому, что у каждого есть право на личное пространство.
Не будь сваренного в немыслимом количестве пунша, я бы не вынесла. Двадцать минут длились вечность. Эдвард вернулся быстрее, чем обещал, и я была этому рада.
Он поставил коробку на пол и тут же умчался за следующей. Всего коробок с украшениями было пять. Но прежде чем зарыться в их сокровенные недра, я пристально посмотрела в лицо пижону. Через левую щеку тянулись три свежих царапины. Или на него напало чудовище, или это была злая женщина с хорошим маникюром. Приятно, что не у меня одной возникало желание наброситься на Каллена. Парень специфично действовал на прекрасный пол. Возможно, какая-нибудь девица позавидовала его мягким губам или длинным ресницам. Впрочем, я догадывалась о том, что произошло на самом деле. Его бывшая не смогла удержаться, когда Эдвард забирал у нее вещички.
Обсуждать с пижоном личную жизнь я была не готова, поэтому перенесла внимание на коробки. Внутри, переложенная ватой и старыми газетами, ждала россыпь сокровищ. Уникальные стеклянные шары – на каждом изображена рождественская сценка. Оленья упряжка, Санта на крыше с подарками, дети возле камина, домики, густо усыпанные снегом, яркие праздничные коробки рядом с елкой, танцующая под дождем из конфетти пара, снежный лес и замерзшая река. Задержав дыхание, я открывала одну коробку за другой и запускала дрожащие руки внутрь. Изящные фигурки балерин и кавалеров, подвески в форме сладостей и цветов. В последней коробке лежала гирлянда, каждую лампочку, как тычинку, окружал венчик стеклянных лепестков. Помимо этого, на дне обнаружился деревянный ящичек, в котором, как в тюрьме, коротал срок прекрасный ангел. Это было старое и сказочное украшение. Просторные белые одеяния, золотые локоны и нимб. Крылья сделаны так тщательно, что без труда были различимы отдельные перья. У меня рука не поднялась вернуть ангела в его пыльную камеру. Придвинув к елке стул, я закрепила ангела на макушке. Обычно этим заканчивают, но стоило мне спуститься, как я почувствовала, что поступила правильно. Что-то изменилось в неуютной квартире Джейкоба. Воздух как будто замерцал от золотистого света. Собственная реакция меня удивила, но поведение Эдварда было еще более чудным. Он стоял, как пораженный молнией, открыв рот. Кажется, он не дышал две или три минуты.
- Эдвард? - я звала его, потерявшегося в лесу мальчика. Пришлось повторить трижды, прежде чем он очнулся и его взгляд стал осознанным. Волшебное наваждение отступило. Я уже взялась за первый шарик, готовясь повесить на ближайшую ветку, как Каллен сорвался с места, схватил куртку и выскочил из квартиры. Догнать со своей хромотой я его не могла, поэтому только повернулась к двери. Смотрела в темный тоннель коридора и слушала, как пижон бегом спускается по лестнице.
***
- Тебе не кажется, что судьба хочет что-то сказать? - Элис смотрела на меня. В ее глазах мерцала знакомая немного безумная улыбка. В голове подруги жил либо Чеширский Кот, либо эльф.
- Например, не пить много пунша?
- Ой, Белла! Не шути такими вещами. Знаешь, - Элис потянулась к стоящей в центре стола тарелке с рагу и наложила себе вторую порцию, я же никак не могла справиться с первой ложкой. В тот год я много с чем не могла справиться, - встретить красивого парня в Париже довольно просто. Однако встретить того же самого красивого, - Элис подчеркнула это слово, - парня в Чикаго – невероятно.
- Но это случилось и, значит, не так и невероятно. Будем считать это моей извращенной удачей.
- Мне кажется, ты боишься, что он тебе понравится.
С тех пор как Эдвард сбежал от меня, я стала думать о нем почти непрерывно. Не последней причиной такого внимания был интерес. Однако не только любопытство толкало меня снова и снова возвращаться в мыслях к нашим разговорам, вспоминать лицо и жесты пижона. В том, что же было еще, я намеренно разбираться не хотела. Ничего хорошего меня не ждало, я берегла свое сердце и нервы. Элис была почти права. Эдвард мне нравился, и я боялась. Боялась, что мой мир снова рухнет.
С парнями мне не везло с самой школы. Те, которым нравилась я, были надежны, скучны и не привлекали взгляда. Те же, что нравились мне, были взрывными, самовлюбленными и не видели дальше собственного носа. Первый мальчик мне изменил с выскочкой из старшего класса. Потом последовала череда парней, оставивших по себе шрамы от разной степени предательств. Затем была полоса затишья, когда я пробовала встречаться с теми, кто “попроще”. Но в том-то и дело. Это были базовые модели парней, в них отчетливо не хватало некоторых деталей. Обреченная на страдания, я вновь вернулась в опасные воды и в первое же плаванье налетела на рифы. Точнее, тогда я не знала, что произошло, и приняла холодный каменный остров за частицу Эдема. Когда нужно, я умела не видеть острых граней.
Мы с Джоном часто ссорились, вспыхивали. В конце концов вся посуда в нашей квартире сменилась на пластиковую, чтобы больше не собирать осколки. Но наши перемирия затмевали любые неудобства. В подобной чехарде трудно оказалось сохранить светлую голову и соблюдать правила. Два года назад я забеременела. Он сказал нет. Я просила. Родить ребенка от того, кого любишь, было моим сильным желанием. Разве не в этом счастье, не в этом смысл, задавала я свои наивные вопросы. Мне казалось, в тот период Джон стал очень нежен. Он же просто был осторожен и боялся, что я взбунтуюсь. А когда добился, чего хотел, едва не лопнул от счастья. Меня его реакция сильно задела, но отступать было уже как-то неловко. Все было решено, и я успокаивалась тем, что должно прийти подходящее время, нужно подождать. Однако высшие силы вознамерились меня проучить.