Рэйчел пожала плечами.
- Заходила туда часто покурить. Стоило попытаться. Я не думала, что ты начнешь подозревать Лоу. Я хотела только на минуту исчезнуть из поля зрения.
- И тебе даже удалось, пока я не напомнила себе, что полиция успела уже проверить тревогу. Лоу могла ее выключить, но не имела возможности опять ввести в строй систему - ты была ведь в зале, вела занятие. Поэтому я начала рассуждать, кто подбрасывал мне всегда больше всех маловероятные версии. И пришла к выводу, что это были всегда ты или Джефф.
Она молчала. Я погасила сигарету и сменила тему.
- А что ты намереваешься сделать по делу Дерека теперь, когда он сидит под арестом?
- Это его проблема, не моя, – ответила она, глядя на меня холодным взглядом. - Я видела, как пришла к нему Дженис, видела, как они играли в счастливую семейку. И он меня тоже видел. Но его взгляд был мертв. Смотрел, как сквозь оконное стекло. Чертов лицемер. Сначала я испугалась, что его арестовали, а сейчас это прошло. Пусть сам выбирается. Мы вместе погрязли в этом по уши.
- Но он оберегает тебя, ты не понимаешь? Поэтому отказывается давать показания. Не о Наоми, только о тебе. Знал, что ты убила Линду, или только догадывался?
- Догадывался. Но я ему ничего не говорила. У него нет доказательства. Но знает.
- Он - плохой лжец - сказала я. – Держит рот на замке и заверяет только в своей невиновности. Могут его осудить. Ведь видно, что что-то скрывает.
Рэйчел посмотрела мне прямо в глаза. Сжала челюсти.
- Это он меня до этого довел. Очень много обещаний, очень много лжи, о которой я даже не просила.
- Если бы ты за него боролась, конечно, этого всего не произошло бы. Достаточно было, чтобы ты начала борьбу с Дженис, и он явно с тобой остался бы. Это все нарастало годами, и кто-то, в конце концов, был должен...
- Никогда бы он со мной не остался. - Каждое из этих слов было едкое как кислота. - По простой причине: он никогда со мной не был. Всегда держал меня в тени. – Рейчел отставила стул. - Досадно мне, что ты докопалась до правды, Сэм. Я на самом деле тебя любила. И по-прежнему люблю. - Прервалась на минуту. – Хочу, чтобы ты поняла мою точку зрения, - добавила она мягко. - Ты не понимаешь, через что я прошла, как я терпела?
Она вонзила в меня взгляд, ожидая каких-либо признаков сочувствия. Когда стало ясно, что я не собираюсь отвечать, явно рассердилась.
- То, что ты открыла правду, ничего не меняет, – проворчала Рэйчел. – Лучше сразу прояснить.
- Что ты имеешь в виду? - спросила я, чувствуя холод.
Она пожала плечами.
- У тебя нет доказательств, – сказала она. - Джефф не изменит показаний. Он без ума от меня. Как я уже говорила, Дерек должен сам за себя решать.
Встала и таким простым обыденным жестом взяла сумки с покупками. Рейчел владела собой в такой степени, что не забыла о таком пустяке. Выглядела так бессердечно, как ангел смерти наших времен, только более ужасный, может, благодаря этим сумкам. Повседневность будит наивысший страх - на моих глазах лицо моей подруги превратилось в мстительную маску, за которой погиб навек кто-то, кого я любила. Я вспомнила то мгновение, когда думала, что Лоу хочет меня убить, как Линду, я вспомнила, как очень боялась повернуться. И боялась не столько орудия возможного преступления, сколько выражения лица человека, который нанесет мне удар. От Рэйчел я получила вдвойне. Хорошо знакомое мне лицо стало вдруг лицом убийцы. Убийцы, который даже не жалел о совершенном преступлении. Я не должна была чувствовать такой боли по пропавшей дружбе. Тем не менее, эту боль я чувствовала. В самом деле, сильную.
Я смотрела, как Рэйчел выходит из кофейни. Дело казалось безнадежным. Я разгадала загадку и забрела в тупик.
А Дерек оставался под арестом.
Глава 22
Что касается остальных событий дня, то они слегка стерлись из моей памяти, поскольку по возвращении домой я вынула из морозильника сильно охлажденную водку и быстро лишила ее крышки. Было несколько телефонных звонков, но я включила автоответчик и стерео телевизор на полную громкость, поэтому не услышала ни слова. В конце концов, не очень и старалась. Я не особенно была настроена на общение.
Около десяти в порыве внезапного голода и скуки я заказала пиццу. Если бы Рей Милланд с “Пропащего уик-энда” после употребления половины третьей бутылки виски не признал, что все, что ему нужно, это пицца с четырьмя сырами, чесноком и кукурузой, я, несомненно, не пробормотала бы в трубку свой заказ в лучшем виде. Однако когда сорок минут спустя прозвенел звонок, я уже забыла о пицце и стремительно открыла дверь, вообразив, что кто-то нарушает мой просмотр ночного сеанса, а затем я устроила ужасную сцену разносчику, после чего была вынуждена дать ему двойные чаевые.
Как личность, переживающая столь болезненное душевное экзистенциальное расстройство, я должна была с достоинством оттолкнуть от себя огромную коробку с пиццей внутри, из которой доносился чудесный аромат - почему, к лешему, я заказала еще чеснок? Тем не менее, я разорвала упаковку и слопала пиццу со скоростью молнии, не дав себе даже труда хорошенько прожевать перед тем, как проглотить. С прискорбием должна добавить, что не почистила зубы перед тем, как отправиться спать. Однако, принимая во внимание факт, что собственно совсем не ложилась, а просто заснула на диване, я могу найти что-то в свое оправдание.
Нетрудно догадаться, что я проснулась в пять утра, испытывая огромную жажду, и, дыша чесноком, как огнедышащий дракон, открыла рот, чтобы влить в него немного воды. Я упала на диван и поджала губы, чтобы не задохнуться во сне, после чего снова впала в сон. К сожалению. Я не задала себе труда принять позу, не позволившую подставить лоб известным выходкам моего дивана, в результате чего утром обнаружила на щеке круглый оттиск одной из пружин, которая уже давно пыталась выбраться на свободу.
Лучше не комментировать состояние, в котором я очутилась утром - достаточно вспомнить, что мой побег от реальности увенчался успехом. Предыдущим вечером я старалась ни о чем не думать, а утром меня хватило всего лишь на полоскание рта - я должна была стереть ощущение, что туда коварно ворвались две головки чеснока и устроились жить. Само собой разумеется, что я приняла солфадеин. Если бы я была верующей, точно поклонялась бы именно Святой Солфадеине, королеве мигреней, святой от этих ужасных, пульсирующих головных болей. В каждой капсуле, несомненно, содержалась капля ее благословенной крови.
Через некоторое время я решила накраситься и причесаться, чтобы хоть как-то поправить свое самочувствие. К счастью, после большой воскресной уборки квартира выглядела в меру аккуратной, поэтому, по крайней мере, меня не втянул в еще более глубокую депрессию тот факт, что я неряшлива и примитивна. Потом я снова завалилась на диван и постаралась лежать без движения. Помогло, по крайней мере, немного. Время тянулось медленно.
В два часа раздался звонок в дверь. Я была почти уверена, что в этот раз не заказывала пиццу, но чувствовала себя сносно, и голод начинал подавать мне признаки жизни, поэтому я приложилась к глазку. И тут же об этом пожалела.
На лестнице стояли: Фелиция Бортше, Дугги Саттон, а также господа Эшли, точно в такой очередности, словно установили заранее определенную иерархию. У меня мелькнула мысль, что, может, лучше будет, если я вернусь на диван и полежу там тихонько, пока они не уйдут, но Фелиция смотрела в глазок с такой миной, словно знала, что я стою за дверью. Деформированность картины в хрусталике создавало впечатление, что она смотрит мне прямо в глаза, поэтому - ослабевшая и неспособная к борьбе - я не смогла ей противостоять. Послушно открыла дверь.