Молодой человек схватил пылесос и выбежал на улицу.
— Сейчас я освобожусь, — Кральская повернулась к Ольшаку. — Только попрошу меня заменить.
Они присели за маленький столик у окна. Сменщица Кральской занялась элегантно одетой дамой, которая принесла электробритву.
— Импортные не чиним. Это можно только частным путем.
— Ну так закройте свою лавочку, — посоветовала дама.
Барбара, подкрасив губы, лукаво улыбнулась Ольшаку, и он испугался, что она может посчитать дело Сельчика только предлогом для знакомства с ней. Или она прикрывается этой улыбкой? Ведь правды-то она не сказала.
Сменщица с интересом рассматривала их из-за прилавка, и теперь Ольшак пожалел, что не договорился о встрече в кафе. На его счастье, сменщицу отвлек какой-то вспыльчивый человек, красноречиво объяснявший, почему он собирается обратиться прямо в воеводский народный совет с просьбой прикрыть этот горе-ремонтный пункт. Его кофемолку ремонтировали уже трижды, но она вновь не работает…
— Почему я снова должна давать показания? — спросила Кральская внешне беззаботным тоном.
— Речь идет не о показаниях. Просто мне хотелось получить ответ на несколько вопросов и предложить, чтобы мы вместе установили некоторые факты. Все, конечно, останется между нами…
Барбара заверила, что ничто не доставит ей такого удовольствия, как возможность помочь пану инспектору.
— Я бы хотел кое-что спросить о вашем муже. — сказал Ольшак. — Что связывало его с Сельчиком?
Кральская искренне удивилась. — Но они почти не были знакомы. — Вы уверены в этом?
— Совершенно. В чем вы его подозреваете? — Она рассмеялась: — Стась и Сельчик? Надеюсь, это несерьезно, пан инспектор?
— Когда ваш муж вернулся из Варшавы? — Инспектор старался перейти на официальный тон.
— Четвертого, после обеда, я ведь говорила. Я пришла домой в половине восьмого, он уже спал. Он так устал…
— Бедняга, — посочувствовал Ольшак. — Может быть, я буду нескромен, если спрошу…
— Будете, — ответила она резко. — Надеюсь, наши супружеские отношения не являются предметом следствия.
— Конечно, — Ольшак утвердительно кивнул головой. — Поэтому вы мне скажете только то, что посчитаете нужным. Но рассудите сами: живущий рядом с вами человек покончил с собой при таинственных обстоятельствах…
— И поэтому моя личная жизнь становится предметом изучения?
— Я действительно не намерен этого делать. Но представьте себе: за несколько минут до смерти Сельчика пан Кральский возвращается домой, а его жена утверждает, что он вернулся на следующий день. Будь вы на моем месте, что бы вы подумали?
— Ерунда! Той ночью моего мужа в самом деле не было дома.
— Если вы не в состоянии отремонтировать настольную лампу, то за что вам платят? — кричала у прилавка пышная дама в очках.
— Вы видите, какая у меня работа, — кивнула в ее сторону Кральская, закуривая. — Иногда просто больная возвращаешься домой.
У нее были длинные тонкие пальцы с красивыми, покрытыми лаком ногтями.
Ольшак молча вытащил из кармана сигареты.
— Мне известно, — сказал он наконец, — что тон ночью в вашу квартиру кто-то входил.
Ольшак ожидал растерянности или резкой отповеди, но Барбара стряхнула пепел и спокойно спросила:
— Ну и что?
— Это был не муж?
— Ну конечно, не муж. Ведь Стась вернулся только на следующий день.
— Этот мужчина вошел в вашу квартиру незадолго до смерти Сельчика.
— Неправда! — Вот теперь она смотрела на Ольша-ка с нескрываемым удивлением. — В то время ко мне никто не мог войти. Выходить мог, но значительно раньше.
— Пани Барбара, — заметил Ольшак, — у меня есть свидетели, которым нет смысла врать.
— Свидетели врут, — заметила она и, помолчав, добавила: — Странно…
— Может быть, вы все же соизволите со мной объясниться?
— Представьте себе, соизволю. — Кральская рассмеялась. — Вы очень симпатичны мне, пан инспектор. Сейчас вы услышите о невинном, — смутилась она, — приключении молодой женщины. Что вы на это скажете?
— Буду нем как могила.
Она наклонилась к нему и стала говорить почти шепотом:
— У моего мужа кто-то есть, я знаю. Мне уже давно необходимо было взять реванш, — она запнулась. — Впрочем, не в этом дело. Ко мне в тот вечер заходил один парень. Этого достаточно?
— Нет, — сказал Ольшак.
— Что еще?
— В котором часу он пришел и когда вышел?
— Пришли мы вместе около одиннадцати. До этого посидели в «Спутнике». Вы там когда-нибудь бывали? Наверное, нет. Там собирается молодежь. Немного пьют, немного танцуют. В тот вечер я выпила больше, чем нужно… Он танцевал только со мной и очень мило за мной ухаживал. Честное слово. Потом он посадил меня в такси, и мы поехали на Солдатскую. В кармане у него было еще полбутылки вермута. Впрочем, зачем я рассказываю вам о таких мелочах, достаточно, что дома мы выпили по рюмочке, а потом…
Инспектор не задавал вопросов, и Барбара рассмеялась.
— Потом, пан инспектор, все было как в повести для детей. Меня разморило, я заснула и последнее, что я помню, это звук захлопнувшейся двери. Это было самое большее в половине двенадцатого.
— Значит, он возвращался?
— Вы шутите, как он мог вернуться, если у него не было ключей? — Кральская задумалась. — Я отчетливо слышала стук двери. Вы же знаете, иногда сквозь сон хорошо слышно. Проснулась я только от вашего звонка. Больше я ничего не знаю.
Говорила ли она правду? А если да, то кого видела Софья Галак? Предположим, Кральский дал кому-нибудь ключи. Но откуда он мог знать, что его жены нет дома или что она спит так крепко? Крепко спит… Выпила рюмку вермута и сразу же заснула. Может, она была просто очень пьяной?
— Он был у вас в первый раз?
— Кто?
— Этот парень.
— Ну конечно. Разве похоже, что я систематически изменяю мужу?
И вот он, самый главный вопрос:
— А вы не скажете мне, как его зовут? Женщина рассмеялась.
— Может, это странно, но я на самом деле не знаю. Честное слово. Он назвался Тадеком. а о фамилии я его не спрашивала.
— Что-то не очень верится. Когда вы с ним познакомились? — спросил инспектор.
— За два дня до этого, пан инспектор. Мне позвонила Иоланта…
— Иоланта Каштель, невеста Сельчика?
— Ну да, и сказала, что ей скучно, что Конрад снова занимается своей диссертацией и что мне, наверное, тоже невесело, так как Стася, как обычно, нет дома, и предложила сходить в «Спутник».
— И что дальше?
— Ничего. Мы заказали два кофе и сидели себе смирненько, сплетничали о знакомых из нашего управления. За соседний столик сели двое мужчин: один пожилой и очень элегантный, а другой тот самый Тадек… Сначала они выпили по рюмочке, потом еще, а потом подсели к нам…
— Иоланта их знала?
— По-моему, нет. Пожилой был при деньгах, так как он заказывал и платил. Он принялся ухаживать за Иолантой, а Тадек за мной; Не скрою, он мне понравился.
— А Иоланте ее поклонник?
— Я, кажется, говорила вам, что Иоланта была влюблена в Сельчика. Потанцует, выпьет рюмочку вина и отделывается от парней. Такой у нее метод. А Тадек договорился о встрече со мной как раз на третье сентября.
— А что было после третьего сентября? Барбара помолчала.
— Ну хорошо, — сказала она наконец. — Если я вам уже столько сказала, то могу и больше.
— Пожилые люди созданы для того, чтобы выслушивать исповеди.
— «Пожилые люди», — передразнила его Кральская. — Мой муж ненамного моложе вас. Ну так вот, с того вечера я Тадека уже не видела. Я дважды заходила в «Спутник», но его не заставала.
— А другого?
— Другой сидел с какой-то большой компанией, и у меня не было желания подходить. В конце концов он даже не поклонился.
Они помолчали. Седой человек ставил на прилавок электрический чайник, а напарница Кральской выписывала квитанцию.
— Это очень важно? — спросила Барбара тихо.
— Что?
— Ну все… Что кто-то мог войти ко мне в первом часу…