— О-о, — Жак кивнул. — Авторитетно.
— Ты читал Виннэ и Пеллье?
— Нет, — сразу ответил Жак. — Я верю твоей придыхающей интонации, когда ты произносишь эти фамилии.
— А такое вообще бывает — КПД больше ста процентов? — спросил Аслан. — Что нам говорит господин Лавуазье и его закон сохранения?
— Если считать как у него, то теоретически — да, бывает. Сравнительная формула.
— А теперь — и практически, значит, — сказал лейтенант эвакуации. Он все еще пребывал в некоем остолбенении.
— Исторически, а не практически, — сказал Жак. — Рабочего экземпляра двигателя у нас нету. И скорее всего, не будет.
Они помолчали. Затем Жак, который был наиболее практичным, сказал:
— Значит, после этого, — он кивнул на формулы, — эти деревянные лбы из министерства сидят с разинутыми ртами…
— Как мы сейчас, — вставил Аслан.
— …как мы сейчас. А ты, не спеша, скромно опустив глазки, говоришь… Что ты говоришь? — спросил он у Питера.
Тот снова прокашлялся.
— Дамы, господа, — начал он негромко, но очень торжественно, — это еще не конец моего доклада. Позвольте представить вашему вниманию, — здесь его голос ликующе зазвенел, — живую свидетельницу эпохи великих, эпохи гениев, эпохи титанов!
— …и полных психов, — пробормотал Аслан. Жак сделал ему страшные глаза.
— Нони Горовиц! — провозгласил Питер и начал хлопать ладонью о папку с докладом.
— Как в цирке, — пробурчал Жак, не удержавшись. — «Нони Горовиц и вопросы из зала».
Аслан, в свою очередь, показал ему кулак.
— Who’s calling me? — раздался голос сверху. Женский голос со странным мягким выговором, который вызывал у Питера смутные воспоминания о другом голосе; о тепле; о веселье; о беззаботной радости. Все трое подняли головы. У дверей большой комнаты на втором этаже, опершись на перила, стояла свидетельница эпохи титанов, древняя, но очень молодая девушка, проспавшая в саркофаге без малого триста лет, но, похоже, сохранившая свежесть облика и восприятия... Опять она мне снится, думал Питер, за что же мне это, почему. И опять ранит моё сердце, думал Жак, снова и снова, и знаете что? — а пусть так будет всегда. Аслан же просто смотрел и ни о чем не думал, ни мыслишки не было в его смуглой голове, лишь на лице у него проступало странное выражение, как будто он только что вспомнил нечто очень важное.
— Спроси её, как ей моя комната, — сказал Жак.
— Твоя? — удивился Аслан.
— Кто там живёт, того и комната, — ответил свободный финансист.
— В данный момент там живёт мисс Нони, — учтиво, но твёрдо заметил Питер. И спросил по-английски: — Жак спрашивает, как вы расположились.
— Не очень, если честно, — ответила Нони. — У вас тут многого не хватает.
— Что она говорит? — озабоченно спросил Жак. — Что-то не так?
— Не говорите ему, — попросила девушка Питера. — И Аслану тоже не говорите.
— Хорошо, — сказал Питер. — А чего вам не хватает? Мы можем купить.
Нони серьёзно посмотрела на него.
— Питер, я не могу вам этого сказать. Это сугубо женские вещи.
— Что она говорит? — потребовали уже Аслан и Жак вместе. — Пит! Почему ты красный?
— Нам нужна горничная, — сказал Питер хмуро. — Или камеристка, не знаю точно. В общем, сугубо женская прислуга.
— Нам? — снова поразился Аслан. — Хотя…
Не договорил и задумался.
Жак встал.
— Я скоро. — И вышел.
— Where did he go? — встревоженно спросила Нони. — Is anything wrong?
— Да всё в порядке, мадемуазель, — ответил Аслан. — Он пошёл искать вам горничную.
— Ты что, понимаешь её? — удивился Питер.
— Да было бы что тут понимать. «Хи» — это «он». А про «всё в порядке» можно определить по лицу и голосу.
— Ты способный, я смотрю.
— Я французский изучил примерно также. И тоже быстро.
— Он пошёл искать для вас горничную, — сказал Питер по-английски. Нони кивнула и сказала:
— Спасибо. Передайте ему, что он очень милый. И вы тоже очень хороший, и вы, — последнее адресовалось лейтенанту эвакуации. Аслан очень элегантно поклонился. Девушка рассмеялась и сделала книксен. — Но мне всё равно нужна новая квартира, поближе к театру.
3
Конференция была на следующее утро, в десять часов. Вечером Питер, не зная чем заняться, поскольку у него было всё готово и отрепетировано, начал менять свой парадный галстук, ежеминутно консультируясь с каждым, кто попадался ему на глаза, поэтому в результате все, включая и добросердечную Нони, попрятались по своим комнатам; Жаку было проще всего — он временно жил в мобиле. Монологи Питера у зеркала прекратились около полуночи, когда Аслан как мог вежливо предложил ему повязать все три галстука сразу и успокоиться. На шум прибежали Нони и Жак, Питер устыдился и лёг спать. Галстук он решил выбрать утром, методом жребия спросонья.