— Мертвяки, — повторил финансист тупо, медленно обводя взглядом поле недавней битвы. — Умеют.
— И хозяин, похоже, сильнее связан с ними, — продолжил Питер, присев на корточки и внимательно осматривая покорёженную дверь. — Но да, кажется, это тоже субурды, только сложнее.
— Сложнее, — почти шёпотом проговорил Жак.
— Интересно, что его убило, — произнес Аслан после паузы.
— А почему ты решил, что его убило? — спросил Питер странным голосом. Он продолжал разглядывать следы на двери, на косяке и на стене рядом, только голову наклонил в другую сторону.
— Ну как, — растерялся Аслан. — Ни следа ведь не осталось. И вон следы дымятся. Похоже на какую-то взрывчатку, нет?
— Они не дымятся, — сказал негромко Питер. — Глянь как следует.
Аслан недоверчиво нахмурился, но подошёл и присел рядом. Деревянная дверь действительно не была обгоревшей; скорее походило на то, что на это место внезапно обрушился жесточайший холод.
— Это не дым, а пар.
— Похоже, — признал эвакуатор. — Что же с ним стало?
— Может, он куда-то переместился, — задумчиво ответил Питер. — Вот так — бац! — и в другое место.
— Как? Куда? — одновременно воскликнули Аслан и Жак.
— Как и куда, — произнёс Питер. — Вот бы узнать.
— Вот бы узнать, — повторил он через некоторое время очень задумчиво.
— Глава третья, где Питер Кэтфорд терпит фиаско
— «Шагай под водою, как по земле, а по земле, как по воздуху. Узри свет дальний, но вернись домой. Одолей безумца и приручи силу. Яви лик свой, и спасение грядёт».
— Что это значит? — спросила Изабель. Её высочество сидела на открытом окне своей опочивальни, свесив ноги в ночной сад, грызла яблоко и время от времени сплёвывала косточки в листву. Шарль Фуке, статный мужчина тридцати трёх лет, стоял рядом, опершись на подоконник.
— Это пророчество семи святых отцов-основателей Бретани, где я родился. Это значит, когда-нибудь придёт герой и сделает всё это. Ну и… Спасёт всех. Станет королём.
Принцесса прищурилась. Фуке её интересовал — она ошибочно принимала это за увлечение. Он был неравнодушен к ней и равнодушен ко всем её выходкам, это задевало.
— То есть я за него выйду замуж?
Фуке посмотрел на неё спокойно.
— А тебе надо замуж именно за него?
— Принцессы выходят замуж только за рыцарей и героев, — со вздохом сказала Изабель. — Такая уж наша принцессина доля. Ой!
— Что? — спросил Фуке.
Принцесса смотрела на крышу соседнего крыла дворца, освещённую звездами.
— Там кто-то стоит, — сказала она испуганно. — Кому он машет?
Фуке внезапно безо всяких церемоний схватил её под мышки и втянул в комнату.
— Ай! Ты чего?!
— Он машет мне, — сказал он совершенно незнакомым голосом, жёстким и твёрдым. — Слушай меня внимательно. Сейчас поднимется тревога.
— Всё равно тревожно мне, — сказал Жак. Смотрел он при этом не на Питера и даже не на Аслана, а в стену перед собой. — Тревожно и непонятно.
— Жак, не преувеличивай, — сказал эвакуатор. — Ничего здесь тревожного нет.
Питер сделал движение головой, будто ворот рубашки был ему тесен, скорчил рожу, отчего жилы на шее проступили на мгновение, затем кашлянул и спросил кротко:
— Что тебе непонятно, Жак? Аслану вот всё понятно. Да же, Аслан?
— Да, — подтвердил эвакуатор. — Мне всё понятно. Я такой.
Жак перевалился в кресле, сдвинул зубочистку из одного угла рта в другой и уставился на Питера. Тот смотрел прямо и глаза не отводил.
— У нас конференция, — сказал Питер мягко. — Я читаю доклад в секции по древним. Доклад, прямо скажем, сенсационный. Я два года материалы собирал, это мой первый доклад на таком уровне. Вся Сорбонна, три министерства, восемь комитетов, пять школ. Цвет нации. И Нони согласилась мне помочь. Украсить собой моё выступление.
— Нони, — горестно повторил куратор королевской службы поставок.
— Мадемуазель Горовиц, — поправился Питер. — Или даже мисс, точнее.
— Что тебе, жалко, что ли? — напрямик спросил Аслан. — Тем более она не твоя собственность, если ты не заметил. А свободный человек, пусть даже и древний.
Жак кивнул.
— Я знаю, что она не моя собственность. Но манипулировать людьми в своих корыстных интересах — это низко.
Питер и Аслан медленно переглянулись с одинаково изумлённым выражением.
— Ты слышал это? — серьёзно спросил Питер у эвакуатора, оглядывая потолок и стены, будто ища что-то. Лейтенант эвакуации кивнул.
— Да, вроде слышал, — ответил он. — По-моему, тот же голос, что получает конфиденциальную служебную информацию в обмен на отсрочку чужих кредитов.
— Да, и тот, кто выбил у меня скидку.
— И кто занял большую комнату.
— И, кстати, до сих пор не заплатил.
— Ну потому что он ведь друг.
— Да, а друзьями манипулировать это низко. Как мы выяснили.
— Нет, про друзей он не говорил, он говорил про людей.
— А, то есть друзья это не люди.
— Да какие же это люди? Это друзья.
— Вы знаете, это важное открытие, коллега. Исключительно.
— Дарю его вам, коллега. Мне не жалко. Сделайте доклад.
— Обязательно, коллега. Кстати, вы мне поможете с докладом, коллега?
— Не вижу этому никаких препятствий.
— Это не сочтут манипуляцией?
— Ни в коем разе. А если сочтут, то мы ему навтыкаем.
— А вот это уже манипуляция.
— Вы как всегда правы, коллега. Каюсь.
— Хватит, может, — сказал Жак, но голос у него уже был другой.
— Ну что тебе, жалко, что ли? — повторил Аслан. — Тем более он инвалид. Временно. Пусть ему присвоят ещё одну докторскую степень.
— Вообще-то нет, — сказал Питер, потирая нос здоровой рукой. — Ну то есть да, присвоят, но не за доклад. Для степени нужны публикации, статьи и монографии, нужна сама работа…
— Диссертация, — уточнил эвакуатор.
— Да, диссертация. А это конференция, а материалы конференции даже за публикацию не считаются.
— Ну и порядки у вас в Академии, чёрт ногу сломит, — сказал Жак. — Тогда я тем более не понимаю, зачем она тебе.
— Знаешь, я тоже перестал понимать, — сказал Аслан. — Уж не манипулируешь ли ты тут нами? А, Жак, как ты думаешь? Может, ему навтыкать?
— Академия, чтоб вы знали, финансируется короной, — объяснил Питер. — Средства выделяются именно по результатам вот таких вот закрытых конференций. Там сидят люди из министерства финансов, отвечающие за науку.
Жак мрачно покивал.
— Мечта, а не должность.
— Поэтому нужно из доклада сделать эффектус. Так мне сказали.
— Что-что, не понял? — переспросил эвакуатор.
— Доклад-эффектус. Надо в яркой и доступной форме показать нужность и важность того, что ты исследуешь. Тогда на твоё направление Академии дадут денег, и ты сможешь работать ещё год, а то и два. Потом опять конференция.
— Постой, постой, — сказал Аслан. — То есть, получается, неважно, чем ты на самом деле занимаешься? Главное — это эффектус? Яркий и доступный?
— Конечно, важно. Того, кто не занимается настоящей наукой, его просто не допустят до конференции и не дадут сделать эффектус. А министерские — они в науке не понимают, но формально последнее слово за ними. Как-то так.
— Принцип равновесия, — кивнул Аслан. — Угар познания против здорового невежества.
— Да, да, — желчно произнёс Жак. — И чтобы до них надёжнее дошло, как важно исследовать древних, а не сообща и врозь разворовывать то, что от них осталось, ты хочешь показать им красивую и якобы древнюю женщину. Ты их совсем за идиотов держишь, что ли?
Питер не нашёлся сразу, что сказать. Секунду он сидел с позорно открытым ртом и крайне неубедительно делал вид, что набирает в грудь воздуха, и тут снова вмешался эвакуатор.
— Я не знаю точно, — сообщил Аслан, — но вообще-то красивая женщина — это очень хороший метод для втолковывания своих идей. Почти такой же хороший, как куча детишек, безгрешных и неизлечимо больных.